Ловцы снов
Шрифт:
– Я не знаю, - растерянно сказал Иван, - когда мы с братьями подбежали, она уже горела.
– С братьями...,- вслух сказал, что-то записывая, следователь, - как братьев зовут?
– Акинфий и Епифан, - ответил Иван.
– ...и Епифан, - сказал лысый, записывая слова Ивана, - ну, вот и сообщники, а ты говоришь, не знаю.
Лысый следователь повеселел, дело явно сдвинулось с мертвой точки.
– Ну, а теперь, рассказывай, как вы подожгли школу, - сказал Закревский, глядя на Ивана.
–
– Божиться не надо, - устало сказал следователь, которому видно уже надоело каждый день иметь дело с такой хитрой и изворотливой мразью, - это не поможет. А вот чистосердечное признание и раскаяние помогут сократить срок. Ну, что, будем сознаваться?
– Не в чем мне сознаваться, - продолжал упорствовать Иван.
Закревский вздохнул и достал из папочки какой-то листок.
– Вот показания председателя сельсовета села Акимово, Василия Безродного, который сообщает, что незадолго до пожара видел тебя возле школы. Что теперь скажешь?
– Неправда это, - ответил Иван, - не мог он меня видеть.
– Неправда, говоришь?
– спросил следователь, - а вот эту вещь узнаешь?
Он, хрустя портупеей, подошел к шкафу, достал из него жестяной бидончик и поднес к лицу Ивана. Тот посмотрел на бидончик и невольно охнул, это был их бидончик из-под керосина. На деревянной ручке, Иван самолично вырезал ножом свою фамилию, чтобы не перепутать его с другими, когда он оставлял его у керосинной лавки и играл с пацанами в лапту.
– Твой бидон?
– спросил его Закревский.
– Мой, - упавшим голосом ответил Иван.
– А знаешь, где его нашли?
– спросил следователь, довольный произведенным эффектом, - а нашли его возле сгоревшей школы. Ну, что, будем еще запираться, или будем уже сознаваться?
– Я не поджигал, - тихо и упрямо сказал Иван.
– Сознаваться, значит, не желаем, - констатировал Закревский, - ладно, тогда еще посиди в камере, подумай, может чего и вспомнишь.
Он подошел к двери, приоткрыл ее и сказал конвойному:
– Увести.
Потянулись серые тюремные будни. Арестанты в камере менялись, а Иван, похоже, остался в ней постоянным сидельцем. У него было много времени для раздумий, и он понял, кто поджег школу и кто подбросил бидон к пепелищу. Васька Безродный, больше некому, не зря же он угрожал Ивану. И так он ловко все обставил, что все улики были против Ивана. Он уже потерял счет дням, когда прогремевший ключами надзиратель выкрикнул:
– Иван Кузнецов, на допрос!
Снова Иван оказался в кабинете с зарешеченным окном и опять следователь Закревский, не обращая на него внимания, изучал бумаги на столе. Наконец, он оторвался от бумаг и, посмотрев на Ивана, сказал:
– Ну, что, вспомнил?
– Я не поджигал, - тихо ответил Иван.
–
– Я не просил никакого свидания, - опешил Иван.
– Мне лучше знать, просил или нет, - сказал Закревский. Он встал, подошел к двери, открыл ее и сказал:
– Входите.
В дверь кабинета вошла Катя и остановилась глядя на Ивана.
– Три минуты, - сказал Кате следователь и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь.
– Катя, - сказал растерявшийся Иван, - зачем ты пришла?
– Здравствуй, Ваня, - Катя подошла к Ивану и взяла его за руку.
– Здравствуй, Катюша, - обнял ее Иван, - как тебе удалось?
– Послушай меня, Ваня, - сказала Катя, - тебе надо уехать, совсем уехать.
– Как уехать?
– не понял Иван, - я же в тюрьме.
Он взял ее за руки и заметил что у Кати на руке нет колечка с бриллиантом, памяти об умершей матери.
– А где твое кольцо, Катя?
– спросил Иван.
– Об этом потом, Ваня, - ответила она, - тебя выпустят. Вот возьми деньги, спрячь получше.
Она сунула ему в руку несколько свернутых купюр.
– Васька?
– тихо спросил ее Иван.
Она кивнула.
– Ваня, если ты не уедешь, тебя убьют.
– А как же ты, Катя?
– спросил он ее.
Катя заплакала.
– Я не могу оставить папу, ты же знаешь. Он пропадет без меня.
В это время в кабинет вошел Закревский и сказал:
– Свидание закончено.
– Прощай, Ваня, - сказала Катя плача, и опустив голову, вышла из кабинета. Иван в растерянности стоял, глядя на дверь, в которую вышла Катя.
– Сядьте, подозреваемый, - сказал ему следователь.
Иван устало опустился на табурет. У него в ушах все еще звучали Катины слова:
– " Прощай, Ваня..."
– Подозреваемый, ввиду вновь открывшихся обстоятельств, следствие считает возможным освободить вас из-под стражи, - без выражения сказал Закревский, держа в руках какой-то листок.
– Чего?
– не понял Иван, - каких обстоятельств?
– Следствием установлен истинный поджигатель, - все также монотонно проговорил следователь, - кроме того, Василий Безродный отказался от своих показаний.
– Не понимаю, - растерянно сказал Иван, уже смирившийся со своей участью, - что это значит?
– Это значит, что ты свободен, - устало сказал Закревский, - конвой, проводите до выхода!
В кабинет вошел красноармеец с винтовкой и, подойдя к Ивану, сидящему на табурете, сказал:
– Встать! На выход!
Иван, по привычке, сложив руки за спиной, пошел к двери. Но не успел он выйти, как его окликнул Закревский:
– Кузнецов! Не дай Бог, еще мне попадешься! Загоню туда, куда Макар телят не гонял. Понял? Ступай!