Ловцы ветра. Резервация для чудаков
Шрифт:
– Может быть, Сеймур поможет нам еще раз? – спросил Тан, уже заранее зная ответ.
Сеймур действительно отказался.
– Не по моей части, – не вдаваясь в дальнейшие объяснения, сказал он. – Пусть разбираются Шаки и Бакаль.
– Хорошо, – Бакаль, такой молчаливый в последние дни, воспринял предложение, как должное. – Только тогда вы плывите по реке, а я пойду берегом. Шаки, ты со мной?
Шаки недолго подумала, а потом молча кивнула в знак согласия.
39. Бакаль
Все складывалось плохо, очень плохо. Когда бателон отчалил
Бакаль вновь почувствовал себя игроком в мяч перед решающей схваткой. Ставка в игре оставалась прежней – жизнь, а то, что изменились правила, не имеет значения.
Задача у него и Шаки была одна – прикрыть остальную команду с берега. Не разрешить преследователям напасть неожиданно. Они будут двигаться параллельно реке, чтобы потом, если удастся, вновь соединиться с остальными.
Если удастся...
Карабин оттягивал плечо, и Бакаль пожалел, что поддался на уговоры и взял его. Из этой штуки сподручнее не стрелять, а действовать как дубиной. А вот мачете пригодится. Это, правда, не меч, которым он привык пользоваться во время военных походов, но все же достойное оружие.
Первое, что пришло Бакалю в голову, так это устроить засаду. Если брухас движется по следу, то непременно выйдет сюда. Но, с другой стороны, у него почти не оставалось сомнений, что та, которая упорно желает настичь их и в сельве, прекрасно осведомлена, что и как они делают.
Бакаль с надеждой посмотрел на Шаки. Уж она-то должна понимать толк в таких делах. Сама колдунья. Но Шаки пока не сказала ни слова, не дала ни одного намека. Она продолжала принюхиваться к сельве, и ноздри ее раздувались, как у хищного зверя.
Только сейчас Бакаль понял, как мало они изменились. И он, и остальные. В принципе все они остались такими же, какими были и раньше. Вколоченное усилиями Фрогга и Поланского в их головы и души образование, знания изменившегося мира – не больше чем налет, который ветер времени способен сдуть первым же сквозняком.
– Она готова напасть? – спросил Бакаль Шаки.
– Она готова, – Шаки быстро облизнула ставшие сухими губы. – Она очень быстрая и сильная. Я не знаю, как мы будем сражаться с нею.
– Все равно что-то делать надо. Я тоже чувствую ее присутствие. Но ты говорила, что она не одна.
– В том-то и дело. Кто второй, непонятно.
– Ее помощник, дух, сообщник?
– Не знаю. Но мы сейчас беззащитны перед ними на берегу, А для
– И ты не знаешь никакого колдовства, чтобы остановить их?
– Это совсем другие колдуны, и у них другие знания. Я их не понимаю. Но что-нибудь сделать попытаюсь.
Шаки вдруг, мелко семеня, побежала по берегу, потом сильно оттолкнулась и взлетела. Полет ее был неуклюж и неровен – точь-в-точь перепелка, прикинувшаяся раненой и уводящая охотников от своего гнезда. Как бы то ни было, первого яруса веток, начинавшихся где-то на десятиметровой высоте, она достигла.
Глядя на нее снизу, Бакаль убедился, что Шаки оседлала горизонтальный сук, потом поднялась и прошла по нему, как по канату.
– Иди, – услышал он. – И будь осторожен. Я попытаюсь прикрыть тебя сверху.
На этом разговор закончился. Бакаль понимал, что следует соблюдать тишину и теперь надо положиться только на собственное умение выжить и победить.
Он сразу вспомнил все. Западный поход, когда ольмеки двигались к Тикалю многотысячной армией, сметая на своем пути деревни, города и храмы. Себя – юным, семнадцатилетним, когда его за ловкость и необычайную удачливость назначили в разведку и он крался вместе с двумя такими же юнцами по пампе, где укрытием могли послужить только случайный камень или колючий куст опунции. Он вспомнил своего первого врага, из такого же разведывательного отряда, с которым они столкнулись на равнине, и первое свое убийство. А потом была битва, в которой никто уже не прятался и нужно было заботиться только об одном – чтобы не осталась неприкрытой спина для коварного удара.
Бакаль поудобнее перехватил мачете и шагнул в сельву.
Собственно говоря, сказать «шагнул» было неправильно, он нырнул в густую поросль колючего кустарника, оцарапал плечо и не почувствовал боли. В тот же самый момент он забыл о Шаки, словно она не следовала за ним по деревьям, переходя, а иногда перелетая с ветки на ветку. Не годится воину полагаться на чужую помощь.
Наконец из предвещавших непогоду туч полил дождь. И без того большая влажность стала абсолютной. Не имея возможности пробить зеленую крышу деревьев напрямую, дождь струился по исполинским стволам, капал и переливался с яруса на ярус, стекал под ноги, превращая зыбкую почву в болото.
Куда идти, Бакаль не знал. С одинаковым успехом он мог вернуться по собственным следам, пойти вдоль берега по течению, повернуть на юг навстречу ветру. Но больше всего Бакаль боялся заблудиться. Единственным ориентиром пока была река, там же на бателоне сейчас оставались его товарищи, поэтому Бакаль предпочел идти, не слишком удаляясь от берега.
Вскоре колючие заросли тикуаре кончились и потянулись плотно стоящие, но все же вполне проходимые маленькие пальмочки, названия которых Бакаль не знал. Но видимость оставалась плохой – не более пяти-шести шагов. Мачете со свистящим и одновременно хлюпающим звуком врубался в листву и ветки. Каждый раз при этом Бакаля обдавало, а вернее, окатывало с ног до головы водой, так что он чувствовал себя скорее пловцом, чем пешим путешественником.