Ловцы запретных желаний
Шрифт:
«Я буду очень признателен вашему величеству, – тихо проговорил пленник, глядя мне в глаза, – за кувшин простой воды».
«Не заставляйте меня гневаться, милорд, и вам будут своевременно подавать и пищу, и вино, и воду».
Итак, Карстен, сын Ройга, угодил в капкан, который приготовила для него Авелин, дочь Эрвига.
Алина умолкла. Повернув голову, Константин смотрел на нее горящими в полумраке глазами. Она слышала его учащенное дыхание.
– Что?
– У меня нет слов. Ты расскажешь мне, что было дальше?
– Что было дальше? Или что будет дальше?
– Что будет… да, ты права. – Перекатившись на бок, он обнял
6
Еще три винодельни. Еще один ресторан. Сегодняшняя жара настолько измотала россиян, что после работы они засиделись в обеденном зале, где – в отличие от всех предыдущих ресторанов, которые они успели посетить за эти дни, – работал кондиционер. С греческой стороны при них остался только Янис. Поскольку перевод с греческого на русский уже не требовался – все присутствующие говорили по-английски, – Никос уехал с Георгиосом и Леонидасом. Тарелки из-под салатов и горячего были уже убраны, на длинном столе, накрытом белоснежной скатерью, стояли бокалы, в которые по мере убывания подливалось белое сухое из Флорины, мелкие квадратные блюда с засахаренными фруктами и пепельницы, заполненные окурками почти до краев. Все разговоры, как обычно, вращались вокруг вина и винограда, пока Ольга, уже изрядно захмелевшая, не рассказала историю про свою школьную подругу, которая с детства имела проблемы со слухом, после родов полностью оглохла, а ее муж, видя такое дело, в течение года нашел себе другую, молодую и здоровую.
– Вначале стеснялся появляться с женой на людях. А когда появлялся, без конца оправдывался, мол, она не всегда такая была, осложнение после родов, не обращайте внимания. Потом начал вечерами пропадать, домой приходил уже заполночь, только чтобы переночевать… И наконец заявил: «Все, дорогая, развод!»
К столу подошел официант. Вопросительно посмотрел на Константина. Так бывало почти всегда – официанты, бармены, сотрудники отеля, другие работники сферы обслуживания выбирали именно Константина, чтобы обратиться к нему, даже несмотря на присутствие своих соотечественников. Алина долго гадала почему и в конце концов задала вопрос Ростиславу. «Ничего удивительного, – усмехнувшись, ответил тот. – Костик у нас – ходячая харизма».
Константин попросил кофе для всех и пачку сигарет для себя лично. Харизма, вот оно что. Глядя, как он сидит в привычной своей, грациозно-расслабленной позе, положив ногу на ногу, левую руку перевесив через спинку стула, в правой держа бокал с оставшимся на дне глотком вина, Алина страдала от невозможности прямо сейчас запустить пальцы в его темные волосы, сжать, потянуть… потом спуститься к плечам… быстрым движением обрисовать рельеф мускулов и вонзить ногти в бронзовую от загара кожу… Стоп! Стоп! Что за мысли во время обеда? Ваше время – ночь. Нарушители священной заповеди «никаких романов на работе». Ловцы запретных желаний.
За всеми этими переживаниями она пропустила приличный кусок дискуссии. Кажется, Виктор только что спел песню в защиту мужчин.
Ольга раздраженно передернула плечами.
– Мне трудно представить, что человек из хорошего и порядочного вдруг превратился в сволочь последнюю. Он либо был дурным, либо сам себя не знал, не мог сказать наверняка, как поведет себя в критической ситуации.
– Нет людей хороших и дурных, – сказал Константин. – Есть хорошие и дурные поступки. С точки зрения социума или отдельных индивидов. Причем оценки эти далеко не всегда совпадают.
– Ты имеешь в виду…
– Каждый человек
– Но ведь дела, поступки…
Он кивнул.
– Многие поступки мы оцениваем как хорошие или дурные в зависимости от того, насколько поведение совершающего их человека соответствует нашим ожиданиям, действует ли он в наших интересах или наоборот.
– Это, извиняюсь, черт знает что! – возмутилась Ольга. – И как жить? Кому доверять? На кого положиться?
– Доверие – это всегда риск, – заметил Константин.
– Должны же быть какие-то, ну…
– Этические ориентиры?
– Правила человеческого общежития…
– Ты сказал «многие», – вмешалась Алина, – многие поступки, не все.
– Да. К вопросу об этических ориентирах. С правилами человеческого общежития их путать не надо… В истории, которую ты рассказала, речь идет о банальном предательстве. – Он исподлобья взглянул на Ольгу и распечатал прибывшую вместе с кофе и мороженым пачку сигарет. – Знаешь, что такое предательство? Нарушение слова, клятвы, обещания – любого взятого на себя добровольно обязательства – без ведома и согласия другой заинтересованной стороны. С последующим отказом компенсировать так или иначе вред, причиненный партнеру. Кто угодно может отколоть такой номер. Скажу больше, если немного подумать и не врать себе, каждый из нас, здесь присутствующих, наверняка вспомнит пару-тройку собственных поступков, попадающих под это определение.
– Не слишком ли ты скор на расправу? – зевнул Виктор, всем видом демонстрируя несогласие с такой принципиальной позицией. – Прикинь, мужик живет с женщиной, вдруг она становится беременна, девять месяцев выедает ему мозг, а после родов еще и глохнет. Капец! Он со всех сторон виноват. Ведь это его ребенок вылупился так неудачно, что изувечил бедняжку? Жена теперь инвалид, общение с ней затруднено. Родственники с ее стороны мужика ненавидят, родственники с его стороны – жалеют. Перед коллегами и приятелями неудобно. Как долго сохранится в таких условиях любовь-морковь? Даже самая неземная. – Он увидел глаза Ольги и Алины и кашлянул. – Это я к чему. Вы тут все ополчились на мужа, а ему было каково? Об этом кто-нибудь подумал?
– Каково ему, – улыбнулся Константин, – это совершенно не важно. Во время церемонии бракосочетания мужчина и женщина в присутствии свидетелей обещают друг другу быть вместе «в радости и печали, в богатстве и бедности, в болезни и здравии». В нашем случае налицо факт нарушения данного обещания. Вот и все.
– Его можно понять, – вставил свой комментарий очнувшийся от пьяной дремы Ростислав.
Константин протянул руку, взял ополовиненную бутылку и подлил вина ему и себе.
– Всех можно понять, Слава. Военным преступникам, наверное, тоже было несладко. Многих мучила совесть, они страдали, переживали и все такое. Их что, следует простить и оправдать? Предательство остается предательством и преступление остается преступлением, несмотря на то, что совершивший его человек испытывал физический или психологический дискомфорт.
Тот отсалютовал Константину бокалом.
– Жизнь вообще непростая штука. Будем здоровы!
Мороженое оказалось чересчур жирным. Алина отдала свою порцию Константину, и все добродушно заулыбались, как будто стали свидетелями нежностей между молодоженами. Но Константин оказался на высоте. Невозмутимо съел все мороженое, которое ему досталось, произнес короткую речь во славу выпитого вина и объявил, что обед окончен. Когда вся компания подошла к машине, Янис открыл перед ним дверь.
<