Love Forever?
Шрифт:
– С какой еще логикой? Нет у меня никакой логики! Мне об этом и наша математичка всегда говорила, – возразила Третьякова. – Выше трояка никогда не ставила, и то, как говорила, из жалости.
– Но это ведь ты, Лена, сказала, что логичнее всего было бы убрать Маслякова.
– Ну… вроде бы… я… – пожала плечами она.
– Так вот ты, со своей нематематической логикой, могла сообразить, что у коридора очень странная конструкция, а вешалка с куртками стоит явно не на месте!
– Точно! – улыбнулась Третьякова. – Я все время пыталась понять,
– Ну вот видишь! Ты наверняка исследовала бы эту странную неудобную стену. Убрав тебя, мы немного выиграли во времени. У нас еще не до конца в подвале была прибита сеть, поэтому нам надо было, чтобы фальшивую стену нашли попозже, – сказала Дина, переглянувшись с Федором. – Вот нам и пришлось оставить в домике Антона и, как нам казалось, антиподов: энергичную, самостоятельную Кристину и вялую, изнеженную Аню. Самым интересным оказалось то, что обе девочки нашли фальшивую стену.
– А если бы не нашли? – опять спросила Аня.
– Ну вешалка же не сама упала! – усмехнулся Федор. – Мы надеялись, что кто-то так или иначе коснется стены и, возможно, догадается, что она ненастоящая. Аня была так расстроена, что даже, стукнув по стене кулаком, сразу ничего не поняла. Мы с интересом стали следить, как будут развиваться события дальше.
– Зачем же вы тогда меня выкрали, если я все-таки догадалась? – спросила Крис. – Стукнув кулаком по деревянному столу, я вдруг вспомнила другой стук, потом сообразила, где я его слышала, выбежала в коридор, и что же – Федор втаскивает меня в какой-то странный лаз. Ну и натерпелась я страха, между прочим!
– И что же ты про меня подумала? – рассмеялся Федор.
– Теперь-то, конечно, можно и посмеяться, а тогда я подумала… в общем… я ужасное подумала. Даже не хочу говорить… Это вы все-таки объясните, почему меня вытащили из игры, когда я нашла фальшивую стену?
– Да просто же все! – отозвалась Дина. – Еще двое участников остались. Надо же было, чтобы и они как-нибудь себя проявили.
– А почему вы нам с Аней сразу две своих «повестки» прислали? – спросил Масляков. – Почему все исчезали по одному, а нас оставили вдвоем?
– Ну, мы же уже сказали, что Аня казалась нам самой неприспособленной к создавшимся условиям и самой напуганной. Одну ее оставлять было опасно. Нам и психологи, которые наблюдали за вами, не рекомендовали. А тебе, Антон, Анна в качестве помощницы не помешала бы. Мы ее и оставили. И, как оказалось, не напрасно.
– Да! – подхватил Федор. – В самый ответственный момент Аня вдруг собралась и чуть ли не в лидера вашей крошечной группы превратилась. О фонарике, конечно, вспомнил ты, но именно Аня тебя за ним отправила. Признайся,
– Ну… почти… – смущенно улыбаясь, согласился Масляков. – Но за Аньку я тоже переживал! Этого со счетов не сбрасывайте, пожалуйста!
– Никто и не сбрасывает! Мы с большим интересом наблюдали за тем, как Аня тебя ждала. По лицу девушки было видно, что чем дольше тебя не было, тем больше в ней появлялась решимость не сдаваться в плен обстоятельствам. В общем, подвальчик, Антон, был приготовлен для тебя, но мы решили отдать его Ане.
– Очень мило с вашей стороны, – съязвила так ни разу и не улыбнувшаяся Кашуба.
– Ань! Ну перестань дуться! – ласково обратилась к ней Дина. – Сидя у захлопнувшейся двери, ты так здорово повторяла: «Криком не поможешь! Криком не поможешь!» – что я теперь с тобой, как говорится, пойду в любую разведку!
– А у меня тоже вопрос! – подала голос Крис. – Зачем нужно было устраивать это представление с гипертрофированной влюбленностью Шурика одновременно во всех девчонок? Я ему сразу не поверила. Текст старой песни мне читал, будто бы собственные стихи! Нашел тоже дуру!
– Какую еще песню? – удивился Федор.
– Такую: «На земле так много песен сложено, я спою тебе, спою еще одну…»
Вернее, он слово «песен» заменил на слово «стихов»… и дальше там все пошло в таком же роде.
– Шурик! Ну гад! – возмутился Федор. – Я ему утром, сразу после вашего выпускного, специально продиктовал несколько стихотворений, которыми можно девушек завлекать! Он вроде бы записывал… и обещал выучить! И почему он тебе песни пел, идиот?
– Да если бы он только начал петь, я бы его сразу в заливе утопила, – расхохоталась Крис. – Вы объясните, зачем это все было надо?
– А это, дорогие мои, был своеобразный тест «на крепость любви». В вашем возрасте влюбленные обожают клясться в любви до гроба, вот мы и собирались проверить силу ваших чувств.
– И Лихачев так сразу и согласился? – презрительно скривила губы Третьякова.
– Нет, не сразу. Мы его почти неделю упрашивали. Он говорил, что ему нравится одна девочка в классе, и с другими говорить о любви он считает преступным, – сказала Дина.
– Прямо уж так и преступным? – все еще презрительно улыбнулась Лена.
– Поверь, это его собственные слова! Согласился он только тогда, когда мы клятвенно заверили его, что этой девушке сами расскажем, как его насильно заставляли.
– Он очень хорошо справился со своей задачей, – дрожащим голосом проговорила Третьякова. – Он прирожденный артист! Ему не в колледж, а в театральную студию надо поступать!
– А еще Шурик сказал, что если этой девушке… ну, которая ему действительно нравится, официально объявить, что посещение больных в отделении травматологии прекращается в семь часов вечера, то она обязательно опоздает.