Love Hurts
Шрифт:
«Все бы ничего, но вот последняя рана оказалась смертельной», - подумал Питер, чувствуя как яд, подбирается к сердцу.
– Все хорошо, малыш, - с трудом отстранившись, попытался успокоить его Питер, - ты в безопасности.
– Нет, - глядя ему в глаза сказал парень, - он убил Кристалл, ранил тебя и скрылся как подлый шакал.
– Кристалл мертва? – с трудом спросил Питер.
– Да, она закрыла меня от пули, - сквозь слезы, тихо говорил Стайлз.
Взор Питера стал затуманиваться. Он взглянул поверх головы Стайлза и сказал ему, странно улыбнувшись:
–
– Нет! Пожалуйста, Питер, не говори так!
– захрипел Стайлз.
– Не уходи! Не оставляй меня!
– Прости, Клаудия!
– сказал Питер из последних жизненных сил, глядя в полные слез глаза Стайлза. – Бог свидетель, я пытался…
Притянув парня к себе, он впился в его губы, отдавая ему последний стук своего сердца и свой последний вздох.
***
Открыв глаза, он увидел перед собой Клаудию, ощутил ее мягкие губы ее теплое дыхание на своей коже. Оторвавшись от ее губ, он обнаружил, что они лежат посреди бескрайнего льняного поля. Сорвав цветок, она приложила его к глазам Питера.
– У тебя цвет глаз, такой как у льна, - сказа она, улыбнувшись, напомнив ему себя прежнюю.
Перевернувшись и нависнув над Клаудией, он залюбовался игрой солнечных лучей в ее волосах.
– Как же долго я этого ждал, - с блаженством простонал он, трепетно лаская ее черты и жарко целуя в губы.
– Ты любишь меня, Питер? – спросила она, заглядывая карамелью своих глаз в его синеву, словно в душу.
– Конечно, люблю! Могла и не спрашивать, дуреха, - ласково сказал он как в юности.
– Пошли, пройдемся, - предложил он, помогая ей встать, - у нас теперь вся жизнь впереди.
Они шли по льняному полю, пестревшему голубыми цветками. Питер нежно ее обнимал, а она целовала его и улыбалась от счастья. Он чувствовал, что в Клаудии что-то неуловимо изменилось, легкий нюанс, которого он ранее не замечал. Но он вовсе ее не портил, а делал еще красивее, ярче, желаннее.
***
Три дня спустя. Мемориальное кладбище Бейкон Хиллс.
После того как тела, со всеми почестями были погребены, основная масса, пришедших проводить в последний путь своих родных и близкий, разошлась по домам. У двух свежих могил, в траурных костюмах остались стоять четверо мужчин. Отец и сын Стилински, ставший альфой Дерек Хейл и близкий друг семьи Алан Дитон.
На лицах у всех стояла неподдельная скорбь по безвременно и безвозвратно ушедшим. Никто из четверых не желал уходить. Их связывало слишком многое с лежавшими здесь. Три могилы, расположенные рядом, являлись немыми свидетелями того, что их троих владельцев объединяло что-то очень важное.
«Клудия Стилинки», а по правую сторону от нее «Питер Хейл», рядом с ним «Кристалл Уиттмор».
– Вы не представляете, сэр, - подал голос Дерек, обращаясь к шерифу Стилински, - как семья Хейлов и Уиттморов благодарна за то, что вы позволили похоронить Питера и Кристалл рядом с вашей покойной женой.
– Моему сыну дважды спасли жизнь, - ответил шериф, пожав
Постояв еще немного, мужчины начали расходиться. Подойдя с Дереком к его машине, Алан что-то тихо у него спросил. Хейл молча ему кивнул, и они оба сев в машину Дерека, уехали в неизвестном направлении.
***
Джерард Арджент был измотан, он страшно устал. Даже смерть Питера Хейла уже так не радовала его как раньше. Раковые метастазы, разъедающие его плоть, доставляли такую дикую боль, что он не выдержал и, отправившись в поликлинику, потребовал у своего лечащего врача выписать ему морфин.
И вот, теперь, стоя у больничного лифта, он нетерпеливо дожидался, когда же он приедет, дабы поскорее добраться до своей берлоги, и сделать себе укол блаженства. Дверь лифта отворилась, и он шагнул в кабину, не обращая внимания, на двух санитаров в шапочках, халатах и масках вертикально державших носилки.
Почувствовав укол, Джерард потеряв сознание, кулем с мукой свалился к ногам мужчин. Быстро положив на пол носилки, они водрузили на них Арджента, накрыв с ног до головы простыней.
Дверь лифта отворилась и Алан с Дереком, без всяких препятствий со стороны четырех подручных Джерарда, мелькавших в вестибюле, вынесли их босса за территорию клиники и погрузили в фургон.
***
Почувствовав едкий запах нашатыря, ударивший ему в нос, Арджент резко мотнул головой. Он сидел на добротно сколоченном стуле не в силах пошевелить руками и ногами, крепко прикрученными изолентой. Стул стоял в центре того самого склада, где три дня назад состоялась кровавая бойня.
Увидев перед собой Дерека Хейла и Алана Дитона, Арджент стал заливаться мерзким лающим смехом.
– Зря старались, голубчики, я и так уже не жилец. Мне осталась от силы неделя.
– Мы знаем, - тихо ответил Алан. – Все зависит от того как ты ее проживешь.
Джерард удивленно поднял брови. – И как же я ее проживу?
– Ты будешь умирать медленной, мучительной, а главное позорной смертью, - ответил ему Дерек. – За то, что оставил маленькую кроху сиротой, убив ее родителей. Список твоих смертных грехов, можно продолжать до бесконечности.
Подойдя к Ардженту, вплотную Алан Дитон, достал из внутреннего кармана шприц.
– Что это?
– истошно заорал старик, пытаясь как можно дальше отклониться от занесенной над ним иглы.
– Это тот же яд что был в кольце твоей дочери, - ответил ему Алан, - я несколько разбавил его физраствором, чтобы ты не так быстро откинул копыта. Здесь нет ни грамма наркотических веществ, так что не жди, что после боли наступит облегчение, ты его не заслужил.
– Помогите! – стал орать Джерард.
– Кто-нибудь, на помощь!
– Приятного путешествия в ад, - сказал Алан, вогнав Ардженту иглу до самого основания и нажав на поршень. Сняв с Джерарда изоленту, ранее обматывавшую его руки и ноги, и убрав за собой все возможные следы своего пребывания, Дерек и Алан покинули склад.