Ловец богов
Шрифт:
— Зачем?
— Вон те черные точки, братишка, которые ты разглядеть не можешь из-за своей врожденной близорукости, хотят уничтожить и тебя и меня и наших богов, а, следовательно, хотят уничтожить всю власть, данную богами тебе. Как ты думаешь, следует их остановить? Вот и я думаю, что следует. Поэтому займи удобную позицию, братишка, не возражай, и жди моего сигнала. Надобно расстрелять их к едрене-фене, времечко выиграть.
Антон еще раз безуспешно пригляделся к черным точкам.
— Они лишат тебя власти, данной богами! — напомнил Цет, прогуливаясь по крыше и что-то
«Они лишат меня власти — эхом отозвалось в голове Антона, — лишат меня цели».
И он медленно присел на одно колено, ощутив теплоту бетона, прищурил один глаз и прицелился.
2
Шиджилл вернулся в комнату, как только поднакопил сил. В кончиках пальцев приято покалывало. Энергия сочилась сквозь поры. Он готов был отдать ее всю, до конца, лишь бы получилось так, как он хотел.
Еще одно.
Ветер гулял по комнате, врываясь сквозь распахнутые окна, мешал запах горелой кожи с запахом улиц, и это был, скажу я вам, странный запах… нечеловеческий запах.
Шиджилл улыбнулся, поднял над головой руки и выкрикнул пару фраз. Ветер подхватил слова, закружил, смешал с запахом, вышвырнул на улицу.
И слова разнеслись по Такеру… над Такером… в темном небе, которое минуту назад заволокли огромные бездонные тучи.
3
Дождь закончился, так толком и не начавшись. Несколько больших капель прибили пыль, освежили воздух. Я даже промокнуть не успел.
Зато стало прохладно. Вот уж что действительно помогает — так это прохлада. Даже пошли мы как-то быстрее, повеселели.
Единственная мысль — где искать Антона и его псевдобогов?
Азелон и Кхан по-прежнему шли впереди. Мы же с Шайтаном, наоборот, отстали насколько вообще возможно.
— Дойдем вон до той многоэтажки и сворачиваем. — Говорю. — Нужно пройтись по параллельной улице.
— Без вопросов, — кивает Шайтан, — время у нас еще есть.
— А оно может закончиться?
— Может. Антон выдерживает время, накапливает силы, чтобы ворваться в мир. Хозяин блокировал Город, но это временная мера. Долго блокировка не выдержит.
— Подожди! Так ты знаешь, что происходит?
Шайтан кивает.
— А почему не говоришь?
— Нет смысла.
— Ни фига себе, нет смысла! А я разве не должен знать? Ну-ка говори! А то выйду сейчас из Города, и только вы меня видели!
— Не выйдешь, — отвечает Шайтан, — в этом-то все и дело. Хозяин блокировал выход. Никто не может покинуть виртуальный город, пока сохраняется блокада.
Теперь у меня тела нет, понимаете? Я бесплотен! Я, выходит, призрак, шляющийся по призрачному городу в компании друзей призраков и охотясь за призраками. Хотя, стоп. Антон-то как раз самый настоящий призрак. В моем мире он умер, а здесь проживает. Аслан Анатольевич, скорее всего, не блокировал Антона, а тому и не нужно возвращаться. Пока не придет время.
Получается, блок для нас и для Слонов. Они теперь не смогут войти в Город, а те, кто здесь — не смогут выйти. Далее по логике — можно делать в Городе все, что хочешь, без оглядки…
Мои мысли
— Кто такие? — Рявкнул первый из трех Слонов, вскидывая пистолет.
Все произошло стремительно. Я не успел заметить движения Шайтана, запоздало громыхнули звуки выстрелов — и все три офицера уже валяются на земле с раскинутыми руками и аккуратными дырочками прямо между глаз.
— Однако, — выдыхаю, — тренировка…
Шайтан направляется к телам и, нагнувшись, быстро их обыскивает.
— Может, переоденемся? — предлагает Кхан.
— Я в потную гадость переодеваться не буду. — Тут же бормочет Азелон.
— Вас никто и не просит, — холодно говорит Шайтан, выпрямляется.
Я подхожу ближе и смотрю на мертвых офицеров.
И чем больше смотрю — тем сильнее разгорается в глубине души страх.
Мертвые тела не исчезали. По всем законам Города они должны исчезнуть… разум должен вернуться в телесную оболочку… но вот же они лежат, мертвые… и я вижу кровь, растекающуюся по асфальту и стараюсь не думать о том, где же находиться сознание этих мертвых людей. Не в их теле — это точно. Тогда где? В какие серые дали улетели мысли, образы, воспоминания офицеров? И вернуться ли обратно?
Сглатываю, а в горле пересохло. Страшно, что и говорить. А если бы не Шайтан их, а они нас? Где бы я очутился в следующий момент?
— Смотрите, — говорит Кхан, — вон там, в небе.
С трудом оторвав взгляд от мертвецов, задираю голову.
Ага, что-то новенькое. Кажется, снова дело рук Аслана нашего Анатольевича: черное небо уже не такое непроглядное как раньше. Теперь его пронзает несколько ярких лучей света. Сначала лучи расчерчивают по земле замысловатые зигзаги, потом скрещиваются и застывают над крышей большого многоэтажного дома километрах в двух от нас.
Мне кажется, я знаю, на что указывают лучи.
— Слушайте, это лучший поисковый прибор, который я когда-либо видел, — говорю, — а не мог он раньше такое сотворить?
— Возможности хозяина тоже не безграничны, — отвечает Шайтан.
— Зато мы здесь всесильны, — говорю, — предлагаю до дома долететь. А?
4
Когда Говорухин открыл глаза, он уже знал, что будет делать дальше.
Вообще-то, он не был без сознания, он ушел в другой мир, ушел, как бы точнее выразиться… в темноту! Наглотался ею по самое «нехочу» и отчалил.
А что в темноте? Темнота! Звуки какие-то, шорохи, шипел кто-то (или что-то) словно забывший выключиться автомат для доставки кофе, шарканье тапочек, тиканье часов, далекий пронзительный гул церковных колоколов.
Давненько Говорухин не бывал в церкви. Да и поздно уже, наверное, не пустят…
Он открыл глаза и увидел перед собой Красика и Строганова. В Нише. Снова в Нише. Он потерял сознание, но остался здесь. Темнота не пустила. Темнота, если припомнить, приказала остаться здесь.
«Мы им всем покажем, — сказала Темнота, — убьем двоих уродов и всех, кого встретим на пути».