Ловец Мечей
Шрифт:
– Зофия, дорогая, – произнесла Лин, – а сейчас нам нужно будет выпить вот эти пилюли. Вот так, хорошая девочка.
«Хорошая девочка» – дама в возрасте девяносто одного года с белыми волосами, хрупкими костями и упрямым характером – сердито уставилась на Лин единственным глазом. Второй был закрыт повязкой; женщина утверждала, что потеряла его во время морского сражения неподалеку от малгасийского побережья. Сражалась она там с королевским флотом. Зофия Ковати в молодости была пираткой, и ее боялись не меньше, чем мужчину. Она до сих пор выглядела довольно
Лин решила изменить тактику.
– Вы же знаете, что случится, если вы их не примете. Поскольку вы мне не доверяете, мне придется прислать к вам доктора из Кастеллана.
Зофия помрачнела.
– Он заставит меня запихивать эти пилюли в задницу.
Лин постаралась скрыть улыбку. Пациентка была права; доктора мальбушим были одержимы суппозиториями по причинам, о которых ей оставалось только догадываться. Она предполагала, что происходит это частично из-за неумения делать инъекции, но все равно объяснить эту манию Лин было нелегко, ведь проглатывание пилюли являлось превосходным способом введения лекарства в организм.
– О да, – сказала Лин, – заставит.
Она усмехнулась, глядя на то, как Зофия выхватывает у нее пилюли и глотает их одним махом, лишь слегка морщась. Экстракт наперстянки должен был улучшить самочувствие Зофии, хотя и не мог излечить ее слабое сердце и избавить от отеков в ногах. Лин оставила ей флакон с лекарством и повторила строгие инструкции относительно времени приема и количества пилюль; она уже не раз все это повторяла, но Зофии нравился сам ритуал, и Лин не возражала. Она осталась бы на чай сегодня, как это часто бывало, но опаздывала к следующему пациенту.
День был теплый и солнечный; в такую погоду приятно прогуляться по городу. Когда Лин начала посещать пациентов в Кастеллане, она боялась бандитов, карманников и «пауков». Ашкары считали город за стенами Солта опасным лабиринтом, где царит беззаконие. Она была уверена в том, что ее подстерегут за углом и ограбят, но на самом деле передвигалась по городу без проблем, если не считать редких любопытных взглядов.
Однажды, приняв роды в Садке, Лин возвращалась домой поздно ночью при зеленоватом свете весенней луны. Из подворотни возник тощий парень и, пригрозив ей ножом, потребовал отдать сумку. Лин инстинктивно прижала сумку к груди – медицинские инструменты и лекарства были очень дорогими и достать новые было не так просто.
В этот момент сверху, с какого-то балкона, спрыгнула темная фигура. «Паук».
К ее величайшему изумлению, «паук» обезоружил молодого человека и резким тоном велел ему убираться восвояси, для верности дав пинка. Несостоявшийся вор скрылся, пока Лин моргала в полном недоумении.
Верхнюю часть лица «паука» скрывал капюшон, но, когда он повернул голову, она заметила улыбку и блеск металла. Маска? «Наилучшие пожелания от Короля Старьевщиков, – произнес он, слегка поклонившись. – Он восхищается врачами».
Лин не успела ответить; «паук» развернулся и со сверхъестественной ловкостью вскарабкался на ближайшую
После сдачи последнего медицинского экзамена Лин полагала, что у нее сразу же появятся пациенты. Но, если не считать Мариам, никто в Солте не принимал ее всерьез. Люди упорно избегали ее, обращались к мужчинам-врачам.
И поэтому Лин завела практику в городе. Хана Дорин продавала талисманы на городском рынке каждый День Солнца, и благодаря ей в Кастеллане распространился слух о том, что молодая женщина-врач предлагает свои услуги за очень скромную плату. Джозит, который тогда состоял в шомриме, отряде стражи, охранявшей ворота, рассказывал всем мальбеш, приходившим за помощью, о своей сестре, о ее искусстве, уме и низких ценах.
Постепенно Лин приобрела постоянных пациентов за пределами Солта – от богатых дочек торговцев, которые просили убрать жировики с носов, до куртизанок из Храмового квартала, которым необходимо было регулярно показываться врачам. К ней обращались беременные женщины, озабоченные своим самочувствием, и дряхлые старики, лишившиеся здоровья после долгих лет труда на верфях в Арсенале.
Лин поняла, что болезнь – это великий уравнитель. Мальбушим вели себя точно так же, как ашкары, когда речь шла об их здоровье: волновались насчет своих болячек, тревожились за близких, приходили в ужас или стоически молчали перед лицом смерти. Часто Лин, стоя рядом с семьей, молившейся над телом умершего, слышала их слова: «О Боги, позвольте ему беспрепятственно пройти через серую дверь». И молилась про себя не только об умершем, но и о тех, кто остался в этом мире. «Избавь его от одиночества. Пусть он получит утешение среди страдальцев Арама».
«Почему бы и нет?» – всегда думала она. Не обязательно было верить в Богиню для того, чтобы она приносила утешение в час величайшей нужды.
Но довольно, подумала Лин; зачем предаваться мрачным мыслям?
Она нашла нужный дом – светло-коричневое здание с красной крышей, выходившее фасадом на пыльную площадь. В прежние годы Квартал фонтанов населяли богатые купцы, и в каждом доме был внутренний двор с большим фонтаном, отчего квартал и получил свое название. Теперь дома были разделены на дешевые квартиры из нескольких комнат. Фрески запылились и потускнели, знаменитые фонтаны не работали, яркие керамические плитки растрескались.
Лин нравилась эта выцветшая роскошь. Мысленно она сравнивала старые дома с Зофией: когда-то они были прекрасны и, несмотря на разрушительное действие времени, еще сохраняли следы той красоты.
Она быстро пересекла площадь, взметая облачка желтой пыли, и нырнула в подъезд охряного дома. Вестибюль первого этажа был отделан камнем и изразцами, величественная деревянная лестница с сильно вытертыми ступенями вела наверх. Лин подумала, что хозяйке – ворчливой старой женщине, которая жила на верхнем этаже, – следовало бы позаботиться о ступеньках.