Ловец мудрости
Шрифт:
– Я не знаю, что это, вероятно, тщетная надежда, Белла, но… с тех пор, как ты открыла нам глаза на магию – показала нам, что она существует, в конце концов – я постоянно размышляю… есть ли вероятность того, что я смогу…
Я вздохнула, закрывая глаза, когда она замолчала. Они быстро распахнулись, когда я почувствовала, как холодные пальцы переплелись с моими теплыми. Розали грустно улыбнулась мне, как будто уже знала, каким будет мой ответ.
– Сожалею, - сказала я ей, опустошенная, что я должна быть тем, кто сообщит эти прискорбные
Выражение ее лица стало еще несчастнее, глаза вдруг наполнились невидимыми слезами. Я сжала крепче ее руку, желая, чтобы я могла сделать больше, чтобы успокоить ее.
– Я должна была бы догадаться раньше, - прошептала она. – Время – единственное, что держит меня в плену, в конце концов. Существует ли магия, что может преодолеть это?
Я могла бы сказать ей в тот момент, что на самом деле существуют такие вещи. Однако это не имело бы значения, не было никакой возможности, что маховика времени будет достаточно, чтобы решить ее проблему.
– Значит, надежды нет. Я никогда не стану мамой. – Она наклонилась ко мне, как будто неожиданно нуждалась в поддержке. Я положила руку на ее холодные плечи.
– Я не говорила этого, - пробормотала я, чувствуя ее напряженность. – Если и есть что-нибудь, что я узнала за эти годы, то это то, что нет ничего невозможного. – Встреча Эдварда со своей мамой и возвращение Гарри из мертвых доказывали это.
– Может быть, существует такая магия – неизвестная и ожидающая – что может дать тебе то, что ты хочешь. Я не могу обещать, и я не хочу давать тебе ложную надежду, Розали, но если решение существует, то ты не найдешь его в маггловском мире.
Мои слова, казалось, утешили ее. Она послала небольшую улыбку, когда приподнялась и произнесла: - Спасибо, Белла. Приятно было услышать это. Я знаю, что, наверное, это никогда не произойдет, но иметь хоть малейшую надежду – это больше, чем у меня когда-либо было раньше. – Ее взгляд выражал доброту и глубокую искренность, когда она продолжила: - Когда-то я бы ни за что не поверила, что захочу сказать это, но я действительно рада, что Эдвард встретил тебя. Вся наша жизнь значительно улучшилась после этого.
– А что ты думаешь о его решении изменить меня, - спросила я осторожно, - это поменялось?
Выражение ее лица мгновенно изменилось, в результате чего мой желудок скрутило: - На это… немного трудно ответить.
Долгое время она не говорила, поэтому я нервно играла своими пальцами, пока ждала, что ее молчание нарушится. Должно быть, я провела, по крайней мере, несколько минут, изучая взглядом трещины в каменном полу, прежде чем она начала высказывать ее изменившуюся точку зрения.
– Думаю, я, наконец, поняла точку зрения Эдварда. Я точно хочу тебя видеть членом нашей семьи, и знание, что ты привнесешь в нее, эгоистично, я не могу отрицать, что предпочла бы, чтобы твое время с нами не выходило за пределы обычной человеческой жизни…
– Но?
– Но это не делает его правильным, -
– Я могу понять это, - кивнула я, радуясь, что она не была категорически против, чтобы я стала вампиром. Затем я посмотрела на нее умоляюще. – Я не могу от него отказаться, однако, Розали. Я никогда не смогу жить без Эдварда.
– Я знаю, - вздохнула она. – Я не ожидала от тебя большего. Будучи той, кто я есть, я иногда забываю, что то, что было бы хорошо для меня – не обязательно всегда хорошо для всех остальных Я думаю, что легче отказаться от чего-то, что у тебя никогда не было, чем от того, что ты любишь больше, чем свою жизнь.
После минуты молчания я собралась с духом, чтобы спросить ее, будем ли мы все еще друзьями, когда я, наконец, стану бессмертной.
Она улыбнулась нежно, и это, я знала, был мой ответ.
Воспоминания исчезли, и я вновь столкнулась с тревожной обстановкой долины.
– Я не могу добраться, - закричала Розали-из-сна, на это раз громче, ее отчаянный взгляд был устремлен к ребенку в верней части долины, который продолжал улыбаться ей сверху, выражение обожания было на его красивом лице.
Этого не было, пока вампирша не начала кричать. Я заметила, что ее тело было опутано цепями. С каждой свисали карманные часы, различные по стилю и размеру, какие-то из серебра, какие-то из золота, а какие-то из бронзы. Единственное, что у них было общее – ни одна из их стрелок не двигалась, показывая одно и то же время: тринадцать минут второго.
Детский смех отвлек меня от тревожной картины скованной женщины, привлекая внимание к противоположному берегу в очередной раз. Я искала источник, зная, что он должен быть ближе, чем мальчик, скрывающийся в вереске. Другой, подобный колокольчику, смех подхватил ветер. Он был высоким и чистым, даже музыкальным, и совершенно очаровательным.
Мои глаза уловили бронзовую вспышку на берегу реки. Она исчезла в кустах георгинов, однако, прежде чем я смогла разобрать, кому это принадлежало. Хотя я не могла видеть таинственного человека, я могла определить направление, в котором он двигался, его бег потревожил высокие сферические соцветия, каждый из которых постепенно начинал раскачиваться, будто образуя какую-то мексиканскую волну. (1)
– Привет? – крикнула я, побежав параллельно движению.
Очередной смех разнесся над рекой. Шорох прекратился, тем самым положив конец моей погоне. Подойдя как можно ближе к краю, насколько позволяло, я привстала на цыпочки, пытаясь разглядеть владельца заливистого смеха.
– Привет? – снова произнесла я, сканируя противоположный берег.
Вдруг личико появилось между высокими синими и фиолетовыми ростками дельфиниума. Я чувствовала, что моя челюсть «упала» от красоты передо мной.