Ловец слов
Шрифт:
Такие проводы больше походили на праздник. В отличие от тех редких случаев, когда тат покидал деревню навсегда. Его словно хоронили заживо, потому что понимали: он для них уже чужой. Спустившись с ущелья к водопаду, таких татов трижды проводили через обжигающе-холодный поток воды, после чего они уже не вспоминали, кем были, не вспоминали, что там наверху есть деревня, что там, в деревне они провели всё детство, что они сами сделали выбор и добровольно согласились стереть свою память. Постепенно и из памяти жителей племени исчезали даже самые смутные воспоминания об ушедших навсегда соплеменниках.
Старожилы
В юном возрасте было очень легко обмануться прелестями внешней жизни. Многие были не в силах устоять перед соблазнами цивилизации людей. Поэтому случаев, когда таты принимали решение не возвращаться в деревню непосредственно во время своего нахождения в городе, было немало. Уходившие в город должны были осознавать, что в их распоряжении только три дня, в течение которых они должны попасть обратно в деревню, чтобы вернуть себе талисман. Тогда память их имени не угаснет в ритуальном костре старейшин.
Яш не помнил своих родителей. Еще в младенчестве он остался на руках одной только бабушки-аникай и деда-Наиба. Куда делись родители он не знал, ему не рассказывали. Может, забыли, может, не хотели травмировать.
Конец веревочной лестницы скинули вниз между водопадом и отвесной скалой. Яш ловко спустился по ней и дернул сигнальный конец веревки – лестницу затянули обратно, наверх. Всё, он остался один на один с внешним миром, где опасность подстерегала тебя больше со стороны алчных и хитрых людей, чем от диких, но предсказуемых зверей.
* * *
Было приятно идти по мягкому ковру из моха и опавшей листвы. Редкие осенние листья, которые еще остались на ветках, слетали медленно вниз. Оставшиеся на зимовку птицы перекликались друг с другом где-то вдалеке. Временами тишину бесшумной поступи нарушал треск веток, оказавшихся под ногой Яша. В лесу было красиво и спокойно. Здесь юноше всё было знакомо и понятно. Он легко мог считывать следы прошедшего недавно этой же тропой кабана или лисицы. По направлению ветра и движению облаков он мог угадать, когда пойдет дождь, но от всех этих знаний ему не становилось легче. Если бы это был очередной поход на ярмарку, как раньше, то всё было бы иначе. А теперь он не знал, что ожидает его там, в поселении людей.
Яш вздрогнул от звонкого крика вороны, слетевшей с макушки ближайшей сосны. Эхо её карканья долго еще отражалось от каменных стен. «Фу, напугала…», – выругался он про себя.
Мысли путались в голове. Страхи, сомнения, вопросы. Яш пытался успокоить себя тем, что переживания старейшин окажутся преувеличенными. Он посетит город, там не заметит ничего необычного, Аксак тем временем найдет причину угасания слов, и они заживут прежней жизнью. Но внутренний голос не давал ему покоя, твердя всю дорогу до реки, что всё намного серьезнее.
Спустя пару часов он спустился к изгибу одного из истоков речки Итиль, которая брала начало где-то высоко в горах. В этом месте она удобно подходила к пологому берегу. Яш подтащил к кромке воды кайму (так они называли маленькую лодку-однодеревку). Он только что освободил её от груды камней и сухого валежника (так они прятали её
Время в пути до ближайшей ярмарки равнялось одному обороту земли вокруг своей оси. Чтобы ночь не застала его на вёслах, Яш решил остаться заночевать и выходить в путь уже рано утром, чтобы до заката следующего дня добраться до места. Благо тайник, в котором хранилась лодка, идеально подходил для укрытия от дождя и диких зверей.
Почему эта мысль не пришла ему раньше в голову? Пришлось обратно тащить лодку к расщелине в камнях, где её прятали, и устраиваться там на ночлег. Разложив мешки на сухой подстилке из листвы и веток, он накрыл себя сверху каймой.
Заснуть долго не удавалось… Угасающие светлячки в янтаре не покидали голову. Растерянность старейшины пугала ещё больше. Он же белобородый! Самый мудрый! Кто если не он должен знать ответы на вопросы?.. Что он – посыльный за товаром – должен увидеть, заметить в городе? Почему именно он? А что, если он не оправдает надежд старейшин? Теряя нить вопросов и блуждая в тупике умозаключений, Яш, наконец, уже глубокой ночью провалился в сон. Но и во сне нескончаемые загадки продолжались. Он блуждал по лесному лабиринту, среди скал, не находя выхода к реке. Вот он нашел какую-то пещеру, тёмную и промозглую, похожую на ту, в которой он сейчас пережидает ночь. В ней лежит такая же лодка дном кверху. Он поднимает её одной рукой: «До чего же она лёгкая!» «К-А-А-А-РР!!!» – кто-то вылетел из-под лодки прямо ему в лицо! Судорожно вскрикнув, Яш вскочил! Больно ударившись головой о корпус лодки уже наяву. Какой тяжелый и страшный сон! Ему никогда раньше не снились КошмАРы. Выспаться не удалось…, а ночь уже уходила в свой закат. Помятый и подавленный, Яш выбрался из укрытия. Пора в путь.
* * *
К концу следующего дня Яш уже плыл по широченной реке, по берегам которой начали попадаться мелкие причалы. Значит, близко поселения людей. Чтобы не терять времени, Яш не делал остановок в тех местах, где обычно посыльные татов делали привалы.
Он плыл, напевая под нос песенку. Настроение улучшилось. Словно вчерашняя встреча с Аксаком была просто одним из эпизодов плохого сна.
Юный тат держал путь к главному городу на этой реке, к городу с самой большой ярмаркой. Он находился за следующим изгибом могучей реки Итиль, там в неё вливался крупный приток, берущий начало где-то на западе. На этом слиянии река превращалась в настоящее море, потому что с одного берега невозможно было разглядеть противоположный.
Помимо увеличившейся волны и смешенного течения Яшу пришлось еще и начать маневрировать между большими и средними ладьями, мелкими плоскодонками и такими же однодеревками, как у него. Он обратил внимание на то, что вместо обычно упорядоченного судоходного движения, на реке царит какой-то бардак: крики, ругань и толчея. Такого раньше он не наблюдал, даже приплывая сюда в такую горячую пору, как осенняя торговля. Менять резко курс направления среди этой сумятицы было еще сложнее, глаза слипались, мышцы задубели. Благо плыть оставалось уже совсем немного, величественные башни и защитные стены береговой линии города уже красовались на левом берегу реки.