Ловец снов
Шрифт:
— Дерьмо собачье, — бросил Джоунси. На лице явственно отразилось отвращение, которое он питал к этой мысли.
— Ничего подобного. В «Дыре в стене» ты видел то, что и ожидал увидеть, все, что вбил себе в голову, — пришельца из «Секретных материалов» — тире — «Близких контактов третьего рода». Ты вдохнул байрум… Вне всяких сомнений, это и было единственным физическим контактом. Но ты оказался полностью невосприимчив к нему. Как, насколько нам теперь известно, не менее пятидесяти процентов представителей человеческой расы. Подхватил ты нечто вроде намерения — направленной вслепую директивы.
— Хочешь сказать, — начал Джоунси, глядя поверх головки спящего сына, — что я едва не уничтожил человечество из-за типичного случая истерической беременности?
— Нет, конечно же, нет, — помотал головой Генри. — Будь это так, все прошло бы бесследно, не тяжелее, чем… чем… простуда. Но мысль о мистере Грее застряла в тебе, как муха в паутине.
— Вернее, в Ловце снов.
— Да.
Оба замолчали. Скоро Карла позовет их есть сосиски и гамбургеры, картофельный салат и арбуз, под голубым щитом бесконечно проницаемого неба.
— Скажешь, все это совпадение? — не выдержал Джоунси. — Что они случайно очутились в Джефферсон-тракт, как раз в то время, когда там был я? И не только я! Ты и Пит с Бивом. Плюс Даддитс всего в паре сотен миль к югу, не забывай. Потому что Даддитс связывал нас. Удерживал вместе.
— Даддитс всегда был обоюдоострым мечом. С одной стороны — Джози Ринкенхауэр, Даддитс-спаситель, Даддитс-герой. С другой — Ричи Гренадо — Даддитс-убийца.
Только Даддитсу требовались мы. Чтобы помочь найти. Чтобы помочь убить. Я в этом уверен. Мы обладали более глубоким подсознанием. Питали его ненавистью и страхом, боязнью, что Ричи Гренадо действительно достанет нас, как обещал. В нас всегда было больше тьмы, чем в Даддитсе. Злости в нем было ровно настолько, чтобы поставить колышек на несколько цифр назад, и то, больше чтобы позабавиться. Все же… помнишь тот случай, когда Пит нахлобучил Даддитсу кепку на глаза, и тот влепился в стену?
Джоунси что-то припоминал… весьма смутно. Кажется, дело было в торговом центре. В далекой молодости, когда слоняться по магазинам считалось развлечением. День другой, дерьмо все то же.
— С тех пор, когда бы мы ни играли в игру Даддитса, Пит неизменно проигрывал. Даддитс всегда уменьшал его очки, и никто ничего не заподозрил. Наверное, считали это простым совпадением, но в свете всего случившегося я склонен в этом усомниться.
— Думаешь, даже Даддитс знал, что платить по счетам — самая сволочная штука на свете?
— Он научился этому у нас, Джоунси.
— Даддитс дал мистеру Грею точку опоры. Точку умственной опоры. Не забывай этого.
Нет, подумал Джоунси, он никогда этого не забудет.
— На нашем конце все началось с Даддитса, — продолжал Генри. — Мы стали не такими, как все, с той минуты, как встретили его. Пойми, это правда. Такие истории, как с Ричи Гренадо, бросались в глаза, слишком уж выделялись в нашем сознании. Но были и другие, поменьше, и я уверен, что стоит хорошенько подумать, как ты со мной согласишься.
— Дефаньяк, — тихо сказал Джоунси.
— Это еще кто?
— Тот мальчишка, которого я поймал на вранье, перед самым несчастным случаем.
— Видишь? Но все-таки именно Даддитс сломал серого сукина сына. Скажу больше, похоже, именно Даддитс спас мне жизнь на Ист-стрит. Вполне возможно, что когда подельник Курца заглянул в «хамви», чтобы проверить, как обстоят дела с нами, в голове у него сидел маленький Даддитс, повторявший: «Не волнуйтесь, старина босс, идите по своим делам, они мертвы».
Но Джоунси не хотел расставаться с прежней мыслью.
— Хочешь сказать, то, что байрум установил связь с нами, именно нами обоими, из всего остального — просто произвольный выбор? Совпадение?
Именно так считал Джерритсен, хотя никогда не говорил вслух. Но его позиция была и без того достаточно ясна.
— Почему нет? Немало ученых, блестящих умов вроде Стивена Джея Гулда, уверены, что жизнь на земле сохранилась благодаря цепи невероятных совпадений.
— А ты? Ты тоже так думаешь?
Генри поднял руки. Трудно ответить, не воззвав к Господу, который вновь прокрался в его жизнь за последние несколько месяцев. С черного хода, как оказалось, и в тишине многих бессонных ночей. Но разве обязательно призывать этого древнего бога из машины, чтобы хоть как-то объяснить случившееся?
— Я верю в то, что Даддитс, — это мы, Джоунси. L'enfаnt с'еst moi… toi… tout lе mondе… [81] Раса, вид, ген; игра, сет, матч. Мы все, в сумме своей, Даддитсы, и наши благороднейшие устремления сводятся не более чем к попыткам знать, где лежит желтая коробка для завтрака, и умению завязывать шнурки на кроссовках: «ока? Уда?» Самые грешные желания, самые злые поступки в космическом масштабе выглядят не более чем подтасовка карт. Воткнуть колышки на несколько цифр назад и притвориться наивным, ничего не понимающим дурачком. И это верх всего!
81
Ребенок — это я… ты… весь мир… (фр.)
Джоунси с интересом уставился на него.
— Все это либо поразительно, либо ужасно. Не могу сказать, что именно.
— Это и не важно.
Немного подумав, Джоунси снова пошел в наступление:
— Если все мы Даддитсы, кто поет нам? Кто нам поет колыбельную, помогает нам уснуть, убаюкивает, когда нам грустно и страшно?
— О, Господь все еще не оставляет нас, — ответил Генри и тут же прикусил язык, но было уже поздно! Несмотря на все свои искренние намерения, все же проговорился! Так бы и удавил себя!
— Так это Господь не дал последнему хорьку провалиться в шахту опоры? Потому что, попади эта тварь в воду…
Строго говоря, последним был хорек, выведенный Перлмуттером, но это хороший довод, достойный меткого ответа.
— Не спорю, неприятностей было бы хоть отбавляй, по крайней мере на следующие два года. Думаю, дело не ограничилось бы массовым бегством из центра Бостона. Но уничтожить человечество? Вряд ли. Мы для них — неосвоенная территория. Мистер Грей знал это, твои записи под гипнозом…