Ловец снов
Шрифт:
Он с плотоядной улыбкой делает красноречивые пассы над ширинкой. Похоже, часто работает ручками? Ну да, кто же согласится с ним лечь?
По крайней мере, думает Бив, хоть в этом он выглядит настоящим профессионалом.
— Ну… я заговорил с ними, в основном с ней, Шанте… спросил, хотела бы она познакомиться с ночной жизнью Портленда. Слово за слово, и мы…
Бив вынимает из кармана зубочистку и сует в рот, отсекая дальнейшее повествование. Да, зубочистка — как раз то, что сейчас надо. Не кружка пива, не косячок в кармане, не пустая трепотня
Все это чушь и бред собачий, думает Бивер, и внезапно тоска стискивает горло, такая отчаянная тоска, которую ему еще не доводилось пережить, даже когда Лори Сью собрала вещички и ушла к родителям. Все это настолько на него не похоже… и вдруг ему смертельно захотелось смыться отсюда к такой-то матери, наполнить легкие прохладным, соленым морским воздухом и найти телефон. И позвонить Джоунси или Генри, не важно кому, любой сгодится. Он хочет сказать: «Привет, старина, как оно ничего?» — и услышать, как один из них ответит: «Да знаешь, Бив, ДДДТ. Нет костяшек, нет игры».
Он встает.
— Эй, парень, — вскидывается Джордж. Бивер ходил с Джорджем в «Уэстбрук джуниор колледж», и там он казался вполне нормальным, но все это было много-много кружек пива назад. — Куда это ты?
— Отлить, — бросает Бивер, перемещая зубочистку с одного угла рта на другой.
— Только тащи поскорее обратно свой вонючий зад, я как раз перехожу к главному, — вещает Джордж, и Бивер думает: «Трусики-«танга» с прорехой в промежности». О черт, сегодня в воздухе так и носятся дурные флюиды, должно быть, к перемене погоды или что-то в этом роде.
Джордж понижает голос:
— Когда я поднял ее юбку…
— Знаю, на ней были трусы-«танга», — отмахивается Бивер и отмечает удивленный, почти потрясенный взгляд Джорджа, но не обращает внимания. — Я бы не прочь послушать подробности.
Он отходит, направляется в туалет, с желто-розовой вонью мочи и дезинсектанта, минует туалеты, сначала мужской, потом женский, дверь с надписью «офис» и оказывается в переулке. Низко нависшее тусклое, дождливое небо, серый денек, но воздух свеж. Так свеж! Он глубоко втягивает его и снова думает: «Нет костяшек, нет игры»… Бив чуть улыбается.
И шагает неведомо куда минут десять, жуя зубочистку и пытаясь прояснить голову. В какой-то момент, точно уже не припомнить, он выбрасывает косячок, мирно лежавший в кармане, и звонит Генри из платного телефона в «Джо Смоук шоп» у Моньюмент-сквер. Скорее всего он наткнется на автоответчик: Генри еще должен быть в университете, но оказывается, что Генри уже дома и поднимает трубку после второго звонка.
— Как поживаешь, старик? — спрашивает Бивер.
— Да сам знаешь, — отвечает Генри. — День другой, дерьмо все то же… Как насчет тебя, Бив?
Бив закрывает глаза. На какую-то долю секунды все снова в порядке, все снова хорошо, так хорошо, как только может быть в этом сволочном мире.
— Примерно
1993: Пит помогает даме в беде
Пит сидит за письменным столом чуть в стороне от демонстрационного зала «Макдоналд моторс» в Брайтоне, задумчиво вертя цепочку с ключами, на которой прицеплен брелок, состоящий из четырех, покрытых голубой эмалью букв: NASA.
Мечты стареют куда быстрее мечтателей, и этот неоспоримый жизненный факт Пит обнаружил с течением лет.
Однако умирают зачастую трудно и долго, вопя тихими скорбными голосами где-то на задворках мозга. Давненько Пит не ночевал в спальне, оклеенной снимками с изображениями космических кораблей «Аполло» и «Сатурн», астронавтов и выходов в космос (работа за бортом КЛА, ежели кто знает), а также космических капсул, с кожухами, закопченными и оплавленными сверхвысокими температурами при входе в плотные слои атмосферы… и лунные модули, и «Вояджеры», и одна фотография блестящего диска над автомагистралью 80: застывшие люди стоят на забитом шоссе у машин, защищая ладонями глаза от нестерпимого света. Подпись под фото гласит:
ОБЪЕКТ, СФОТОГРАФИРОВАННЫЙ ВБЛИЗИ АРВАДЫ, ШТАТ КОЛОРАДО, В 1971 ГОДУ, И ДО СИХ ПОР ОСТАВШИЙСЯ НЕОПОЗНАННЫМ. ЭТО НАСТОЯЩЕЕ НЛО.
Как давно это было.
И все же он провел одну неделю из двухнедельного отпуска в Вашингтоне, округ Колумбия, где каждый день ходил в Национальный музей авиации и космонавтики, проводя там все время в блужданиях среди экспонатов с изумленной улыбкой на лице, И подолгу глазел на лунные камни, размышляя: эти камни привезены из места, где небеса всегда черны, а молчание подавляюще и вечно. Нил Армстронг и Базз Олдрин захватили с собой почти двадцать килограммов иного мира, и вот они здесь.
А вот и он, сидит за столом, в день, когда не удалось продать ни одной машины (люди отчего-то не любят покупать машины в дождь, а в Питовой части света еще затемно началась морось), вертит на пальце цепочку NASA и поглядывает на часы. Почему-то в такие дни время просто ползет, а уж по мере приближения к пяти — так и вовсе замирает. Пять — законный час для первой кружечки пивка. До этого — ни-ни, ни единой. Если пьешь с утра, значит, рано или поздно придется подсчитывать, сколько выпил — верный путь в алкоголики. А вот если еще способен ждать… вертеть цепочку и ждать…
И так же страстно, как первой кружки, Пит ждет ноября. Апрельская поездка в Вашингтон позволила отвести душу, а лунные камни все же сногсшибательная штука (стоит только вспомнить, и снова дух захватывает, как в первый раз), но одиночество все же дает о себе знать, и от этого на сердце как-то паршиво. В ноябре он возьмет вторую неделю отпуска и встретится с Генри, Джоунси и Бивом. Вот тогда-то и позволит себе пить днями напролет. Когда ты в лесу, на охоте с дружками, вполне естественно тянуть пиво с утра до вечера. Это, собственно говоря, традиция. Это…