Loving Longest 2
Шрифт:
— Нет, — ответил Рингил. — Дядя Майтимо очень хороший. Просто… просто я хотел быть с вами.
— Как ты сюда добрался? — спросил, наконец, Элеммакил.
— Я до до… — Рингил знал, что родители не любят, когда он называет Ангбанд своим домом, хотя другого дома он не знал, — до крепости добрался с Гватреном и Натроном. Потом Натрон мне сказал, куда вы поехали, а этот мальчик из конюшни, ну который… который…
Рингил уже понимал, что Элеммакил несколько отличается от других матерей и от других женщин вообще, но не знал, как
— Ну мальчик, у которого мама такая же, как ты, — наконец, вывернулся он. — Он мне лошадь дал. Ну со мной же ничего не случилось!..
— Если ты способен так… — начал Элеммакил.
— Ладно, ведь с ним же правда ничего не случилось, — Келегорм мягко взял Элеммакила за руку. — Он не будет нам обузой. Это я еле хожу, — Келегорм встал и оперся на посох, — и в седле пока держаться не могу. Может быть, нам вместе будет легче, — и он сочувственно посмотрел на сына. Да, на его месте он бы так же рвался к родителям.
Несколько недель спустя
«Я должен был любой ценой отправить сына обратно. Моя слабость в том, что я так люблю его, что я тоже хотел быть с ним…»
— Я сам это сделаю, — сказал Элуред. Из-за своих светлых, как прошлогодняя трава, волос, он был чем-то похож на Рингила. Келегорм сразу узнал их, хотя видел их всего несколько мгновений — двух мальчиков, которые в ужасе забежали за отцовский трон.
Келегорм мог идти, но сопротивляться у него сил не оказалось. Элуред связал ему руки и бросил за землю.
Элурин отшвырнул Элеммакила и приставил свой меч к горлу Рингила.
— Я бы начал с его сына, — сказал Элурин.
— Не ожидал, что мы тебя выследим, Келегорм? — сказал Элуред. — А мы-то думали, что ты погиб. Но сейчас ты ответишь.
Келегорм — разбитый, до сих пор страдающий от боли — смотрел на Элуреда. Он испытывал не только ужас, но и что-то вроде жалости. Впервые он как будто бы смотрел на себя со стороны: у светловолосого юноши горели щёки, пылали яростью расширившиеся глаза, сильные пальцы побелели, сжимая меч Тингола. Этот жар был так хорошо знаком ему. И сейчас для него это желание убивать, мстить и одновременно страх перед боем, перед убийством (раньше Келегорм думал, что он только чувствует это в глубине души, что этого не видно — но как же это было заметно!) казались и пугающими, и одновременно отвратительными и в чём-то смешными.
— Разве один Келегорм виноват перед вами? — спросил беспомощно Элеммакил.
— Мы знаем, что это он предложил своим братьям напасть на Дориат, — сказал Элурин. — Он убил нашего отца Диора. Он пытался убить нашу сестру Эльвинг. Из-за него погибла наша мать. Ты сам кто?
— Я страж врат Гондолина. Меня зовут Элеммакил. Я… я его друг.
— Можешь уходить, — сказал Элуред. — Мы тебя отпускаем.
— Нет, — сказал Элеммакил. — Меня тоже убейте тогда. Мне не жить без них обоих.
— Пощадите моего ребёнка, — наконец, выговорил Келегорм. — Прошу вас.
— Из-за
«Неужели мой сын появился на свет только для того, чтобы через него мне отомстили за всё, в чём я повинен?..»
Он смотрел на сына и поймал себя на том, что пытается запомнить его лицо. Бессмысленно — ведь ему самому жить осталось несколько минут.
«Наверное, он сейчас ненавидит меня. И Элеммакил ненавидит меня».
— Отец, прости меня, что я убежал от дяди, — сказал Рингил. — Ты не смотри больше, не надо. Может, им меня хватит, чтобы отомстить. До свидания.
Элеммакил не выдержал и заплакал.
— Нет, — Элуред взял брата за руку. — Не надо быть такими, как они. Даже хуже, чем они: сыновья Феанора верили, что творят правое дело, потому что в Дориате было их сокровище, их Сильмарилл. А у нас только месть. Мальчик нам и вправду ничего не сделал.
— Ты чужих детей делал сиротами, — сказал Элурин, — и ты думал, что с твоим сыном такого не будет? Что твой сын должен жить, а другие пусть погибают?
— Его тогда ещё не было на свете, — ответил Келегорм. — Он родился спустя год. Если бы у меня тогда был сын, я не смог бы так поступать.
— Ладно, Элуред, — сказал темноволосый, вкладывая тяжёлый меч Тингола в золотые ножны. — Пусть наша мать решит.
— Вы же говорите, что… что её больше нет, — сказал тихо Элеммакил.
— У нас есть другая мать, — ответил Элуред. — Та, что согрела и воспитала нас, когда мы остались одни.
— Пойдёшь с нами, — Элурин поднял Келегорма с земли.
— Отпустите сына сейчас, — сказал Келегорм.
Элуред и Элурин переглянулись.
— Здесь небезопасно, — ответил Элурин. — Он не выживет в лесу один, хотя он уже и почти взрослый. Мы ведь и вправду не такие, как ты.
— Мама, — позвал Элурин. — Мама?
Из маленького домика донёсся какой-то грохот: похоже было, что несколько металлических предметов упало на пол. Потом раздался какой-то треск и женский визг.
— Это коробка с яйцами, — упавшим голосом сказал Элуред. — Мама?
— Ну что ты там стоишь! — закричала женщина. — Иди сюда и помоги! Я только хотела достать сковородку для блинов, а тут всё поехало…
Элеммакил так растерялся, что сел на землю. Этот голос был ему очень хорошо знаком — даже лучше, чем голос его собственной сестры.
— Мама, у нас тут дело, — сказал Элурин. — Нам нужен твой совет. Это очень важно! Ты можешь выйти?
— Сейчас попробую, — отозвалась она. — И ещё эти яйца! А что случилось? — спросила она, судя по голосу, уже откуда-то из прихожей. — Сейчас, только сапоги надену, а то после дождя всё развезло.