«Ловите голубиную почту…». Письма (1940–1990 гг.)
Шрифт:
Первый текст «Два типа смелости» [817] , посвященный ученым, науке, как таковой, и Андрею Дмитриевичу Сахарову, в частности, возвращает нас в мрачные годы советского застоя: уже арестован известный физик Юрий Орлов, в «местах не столь отдаленных» пребывает другой известный физик Андрей Твердохлебов, через год самого Сахарова ожидает ссылка в город Горький.
В этих условиях Аксенов задается, казалось бы, наивным вопросом, чья смелость заслуживает большего признания современников и потомков: смелость космонавта, отрывающегося от притяжения Земли, или смелость правозащитника, отрывающегося от «единодушного одобрения» народом действий власти? Выясняется, что вопрос этот не так уж наивен, каким он представляется на первый взгляд. Более того, вопрос этот, спустя треть века, продолжает оставаться для России столь
817
Название дано составителем. Текст сохранился в рукописном виде.
Второй текст «Как Сцилла и Харибда» [818] , возникший в первые годы эмиграции, начинается воспоминанием о военных учениях на Балтике, участником которых был и студент Ленинградского мединститута Василий Аксенов. К счастью, это были не настоящие атомные учения: взрыв и грибовидное облако только имитировали атомный взрыв.
От воспоминаний мысль писателя обращается к реальной угрозе существованию жизни на земле, которую несет в себе атомное оружие в условиях ожесточенного противостояния двух политических систем. Надежду на спасение дает писателю литература и «другие творческие акты», которые, по его убеждению, «делают для дела мира больше, чем пацифистское движение, которое, увы, часто становится лишь пешкой в политической игре». В условиях нынешнего набирающего силу противостояния с Западом, когда упоминаемые Аксеновым пацифистские движения после распада Советского Союза сошли на нет, и этот его текст продолжает оставаться весьма своевременным.
818
Машинописная рукопись. Название дано составителем.
Оба текста датированы предположительно. Возможность их публикации в Советском Союзе абсолютно исключена, при этом не представляется возможным установить, для какого зарубежного органа печати они предназначались.
К двум публикуемым текстам примыкал еще третий – письмо первому Президенту России Борису Ельцину, подписанное вместе с Василием Аксеновым его друзьями – сербским философом и публицистом Михайло Михайловым и учеными с мировым именем Роальдом Сагдеевым и Валерием Сойфером. Два писателя и два ученых – их единая позиция продолжает тему содружества искусства и науки в борьбе за движение человечества к прогрессу, обозначенную во втором мемуаре. Письмо датируется 1992 годом и относится к моменту обострения внутриполитической обстановки в стране, приведшей к кризису октября 1993-го. В нем выражается обеспокоенность возможностью коммунистического реванша и предсказываются плачевные последствия такого развития событий:
«Цинично называя себя „русскими патриотами“, они в своих многочисленных газетах и журналах, а также, к сожалению, и с трибуны Верховного Совета Российской Федерации, льют грязь на первого в российской истории избранного народом президента, глумятся над бескровной народной революцией августа 1991 года, не пытаясь скрыть, что их цель состоит в насильственной реставрации тоталитарного сверхгосударства.
Их не смущает даже страшная перспектива этнической и гражданской войны по всей территории бывшего СССР, то есть повторение в гигантском, ядерном масштабе, разворачивающейся сейчас „югославской модели“. Готовность пролить кровь сквозит или впрямую высказывается в выступлениях их лидеров.
Не имея никакой позитивной экономической программы, они стремятся вновь противопоставить Россию Западу, то есть опять вогнать страну в гонку вооружений, тем самым в безвыходный тупик для будущих поколений».
К сожалению, письмо не может быть опубликовано, потому что разрешения на его публикацию от трех других «подписантов» не имеется. Это письмо с настойчивым призывом не допустить противостояния новой России идущему навстречу ее демократическим преобразованиям Западу выглядело бы сегодня не менее злободневным, чем современные политические дискуссии…
Вопреки нынешним утверждениям некоторых прижизненных друзей Василия Аксенова, пытающихся оправдать отсутствие собственной гражданской позиции утверждением, что Аксенов якобы был только писателем и политика его не интересовала, публикуемые тексты как раз остро публицистичны, и политическая позиция Василия Аксенова очерчена в них предельно отчетливо. Критикуя закосневшую и закостенелую советскую систему, он противопоставляет этой беде литературу и науку, то есть свободное творчество,
Василий Аксенов
Два типа смелости
Один из диссидентских друзей академика Сахарова однажды рассказывал [819] .
Мы были вместе с Сахаровыми в Сухуми на берегу Черного моря. Внешне все напоминало нормальный отдых: прогулки вдоль красивой набережной, купания, кавказское гурманство. Шутили, старались не замечать кэгэбэшной суеты вокруг. А между тем, для местных «бойцов невидимого фронта» (как они сами себя называют) это были горячие денечки. Еще бы – главный диссидент Советского Союза оказался в их городе! Они были повсюду, куда бы ни пошел академик: в соседнем номере гостиницы, за соседним столиком в ресторане, на соседней волне в море и, хотя они и называют себя бойцами невидимого фронта, были весьма навязчиво в поле зрения. Интеллигентный человек, впрочем, может без труда сузить свое поле зрения, ограничить его, скажем, только великолепными сухумскими пальмами и морским горизонтом. Так мы и делали.
819
На полях Василием Аксеновым помечено: «За год до высылки в Горький».
Однажды мы стали шутливо спорить с женой Сахарова Люсей: о чем чаще всего думает Андрей? О нарушении Хельсинкских соглашений, предположили мы. Чепуха, засмеялась Люся, здесь, на море, он думает только обо мне!
Вечером мы сидели на набережной. Над нами шелестели королевские пальмы. К берегу шел ярко освещенный лайнер. В небе зажигались первые звезды. Спросите его, спросите, прошептала Люся, предвкушая свое торжество. Андрей, о чем ты чаще всего думаешь? – спросили мы. О галактических излучениях, был ответ.
Ответ этот только на первый взгляд может показаться курьезным. Часто забывают, что Сахаров – ученый огромного масштаба, а он именно и прежде всего ученый, ни на минуту не прекращающий работать, то есть, мыслить. Известный израильский физик Harry Lipkin [820] недавно писал в WP [821] , что мысль Сахарова всегда опережает текущее развитие науки приблизительно на десять лет.
Надо сказать, что большой процент активных советских диссидентов, заявивших о себе в 60-е годы, ученые. Глава Московской Хельсинкской группы, осужденный на 7 лет и 5 ссылки Юрий Орлов [822] , – выдающийся физик. Где-то в лагере или ссылке физик А.Твердохлебов [823] , высланы за рубеж математики Турчин [824] и Есенин-Вольпин… [825]
820
Цви Липкин (Harry Jeannot Lipkin, р. 1921) известен также как общественный деятель и правозащитник.
821
Ежедневная американская газета Washington Post.
822
Юрий Федорович Орлов (р. 1924) – физик, основатель и руководитель Московской Хельсинкской группы.
823
Андрей Николаевич Твердохлебов (1940–2011) – физик, правозащитник.
824
Валентин Федорович Турчин (1931–2010) – физик и кибернетик, правозащитник.
825
Александр Сергеевич Есенин-Вольпин (р. 1924) – математик, поэт, правозащитник.
Нравственный бунт ученых против партийной бюрократии является знамением времени. Коммунист – это, по сути дела, образ из прошлого. Ученый – это человек будущего.
В свое время, 130 лет назад Маркс писал: призрак бродит по Европе, призрак коммунизма. Этот призрак пугал капитализм и обещал приход новой эры. Новая эра пришла, и на востоке Европы было построено самое реакционное и самое безнадежно темное общество из всех, что знала человеческая цивилизация. Сейчас, перефразируя Маркса, можно сказать: «Призрак бродит по Восточной Европе, призрак научно-технической революции».