Ловите конский топот. Том 2. Кладоискатели
Шрифт:
— Я — не знаю. Я — не хотел… Вы же видели, я говорил с вами как подобает. Приказ, разумеется, есть приказ, но одно дело — выяснить у людей, которых кто-то считает подозрительными, кем они являются, куда едут и что с собой везут, и совсем другое… Но, должен заметить, вы ведь тоже только что убили британского военнослужащего. Военно-полевой суд в таких случаях беспощаден. Вряд ли будут приняты во внимание ваши слова о самообороне…
— Прежде всего, так оно и есть. Чистая самооборона. Мы не на театре военных действий, и сержант не имел права угрожать нам оружием. Кто он и кто мы? Да в Лондоне я и вас бы разжаловал
«Это хорошо сказано, — подумал Новиков, — пусть задумается, вдруг мы наследственные члены палаты лордов, если не выше».
— Вы также видели, что он собирался выстрелить. Когда револьвер взводят, из него обычно стреляют… Особенно такие крейзи, как ваш сержант. Думаю, вы нам должны быть благодарны за избавление от подобного мерзавца. Мы, в свою очередь, только что имели полную возможность перебить здесь весь ваш взвод. Пулеметный огонь в упор — страшная вещь. А теперь быстренько объясните нам: кто именно велел нас задержать и по какой причине?
Лейтенант знал не слишком много. Его сержант на самом деле был в гораздо более тесных отношениях с командованием полка, если дело касалось щекотливых вопросов. И юный Патрик исполнял чисто формальную роль. Он не знал даже, кто такие эти ойтландеры, проводники или наводчики уголовного плана. Да и не хотел знать, не господское это дело. Если бы сержант счел, что путешественники того заслуживают, они были бы арестованы и доставлены в Кимберли под конвоем взвода. Ничего больше от лейтенанта не требовалось.
— Есть тут какая-то странность, — как бы предлагая порассуждать вместе, сказал Новиков. — У сержанта, увы, не спросишь. Так выдайте нам тех, сразу все узнаем. Может, и вам интересно будет…
Увы, предложение запоздало. Сообразив, куда клонится дело, сразу после выстрела Шульгина ойтландеры развернулись за спинами улан и бешеным галопом унеслись в недалекие, непроходимые для любого, кто не знает тайных тропок, заросли. Робот же, не имея должной команды, стрелять им вслед не стал. Напрасно, пожалуй.
Если немедленно послать его вслед беглецам, он их рано или поздно возьмет, поскольку преследовать станет круглые сутки, наподобие инопланетного коллекционера земной фауны из старого фантастического рассказа, который неделю гонялся за главным героем. Как же он назывался, блин? В «Знание — сила» был напечатан, году в шестьдесят втором. Но сегодня сюжет повторять незачем. В текущем повороте сюжета по-своему даже интереснее.
Мы что Сильвии говорили — воевать не собираемся ни с кем. Слова своего не нарушим. Пусть другие нарушают. Как оно в довоенной еще песне пелось? «Нас не тронешь, мы не тронем. А затронешь — спуску не дадим!»
— Поскольку с военным судом мы в ближайшее время встречаться не расположены, — сказал Новиков лейтенанту, — придется нам тут и проститься. Вы едете назад, строго по своим следам. Прямо-прямо, до горизонта и дальше. В расположение части, короче. Мы установим на этом вот холмике пулемет, посидим, пока не убедимся, что вернуться и взять реванш вы не собираетесь. И переправимся через Вааль на ту сторону. В Капской колонии у нас спокойной жизни теперь, похоже, не будет, а у буров к нам претензий нет. Договорились?
— Как
— Это даже не смешно, — ответил до сих пор не принимавший участия в разговоре Левашов. — Чьей выдачи? Вы и имен наших не знаете. Буры тоже. «Просим арестовать шесть каких-то иностранцев, странствовавших между Ваалем и Оранжевой на прошлой неделе. Три мужчины и три женщины. Иных примет не имеем»? Так будет звучать запрос? Вам ответят на гербовой бумаге с печатью: «Знать не знаем и слышать не слышали. Ваша территория — вы и ловите. Мы, кстати, давно утверждали, что половина приграничных бродяг — преступники. Почему и не соглашались с вашими требованиями предоставить им бурское гражданство и четверть мест в парламенте».
— А когда вас выгонят в отставку, — мстительно добавил Новиков, — и мы с вами вдруг встретимся на Оксфорд-стрит, я еще подумаю, стоит ли подавать вам руку…
На том и расстались.
За остаток дня, подгоняя лошадей, небольшой караван далеко продвинулся на северо-восток. Само собой, обратно через Вааль они переправляться не стали, делать там было совершенно нечего. Путешественников влекли другие места.
С последними лучами закатного солнца караван, двигавшийся целинной степью (она же — вельд по-местному), лишь кое-где оживлявшейся зонтичными акациями и подобиями агав, вышел к обширной долине, которая и была сегодняшней целью.
Здесь текло несколько прозрачных ручьев, высились пресловутые баобабы и другие деревья, названий которых наши герои не знали, за отсутствием ботанического образования. Но они делали местность приятной для глаз и удобной для привала. Большего и не требовалось.
Как и рисовалось в мечтах, стоянку устроили под пятидесятиметровой кроной гигантского дерева. В нишах, образованных выступами корней, развернули спальные мешки, костер распалили такой, что отпугнет любого зверя. Но это так, для романтики. Шестеро роботов, занявших предписанные позиции, своим универсальным зрением и иными органами чувств не только обнаружат любой движущийся объект на километровом расстоянии, но и отпугнут его, не прибегая к архаическим приемам. Пусть бы и легендарный гишу [59] вдруг появился, убоится инфра- или ультразвука, смотря по природной восприимчивости.
59
Реликтовая гиена размером со слона, ими же и питавшаяся.
Кстати, волю к сопротивлению и агрессивность английских улан тоже пригасила небольшая доля инфразвука. Достаточная лишь для того, чтобы руки стали ватными, едва удерживающими винтовки, и спать захотелось сильнее, чем воевать.
— Значит, операцию прикрытия считаем выполненной, — сказал Новиков, когда все насытились нежным мясом антилопы, подстреленной по пути к месту привала, поджаренной на вертеле. Удобно разместились вдоль корней дерева на конских вальтрапах и потниках, опираясь спинами на седла, закурили, кому хотелось. Как говорил профессор Опир? После такого ужина нельзя не курить.