Ловушка безмолвия
Шрифт:
— Это работает в обе стороны. По крайней мере, так мне сказал мой последний парень. Видимо, я несколько раз напугала его до чертиков. Он уходил практически сразу после занятий любовью, т. е. он почти не спал рядом со мной.
— Похоже, он был слабаком.
Кэтрин пожала плечами.
— Он был профессором искусств в Калифорнийском Политехе в Сан-Луис-Обиспо. Поначалу считал меня великолепной, а мои мрачные картины находил увлекательными. Но в итоге я оказалась чересчур безумной для него.
— Его потеря.
— Ага, конечно. Вот только не говори мне, что ты сам не сбегал от женщины после секса
— Ни за что не признаюсь, — улыбнулся он.
— Ладно, — улыбнулась она в ответ. — Храни свои секреты, пока можешь. Как долго ты еще собираешься оставаться на ногах?
— Не долго. Я не теряю надежды, что смогу найти хоть что-нибудь. Ненавижу тратить время на сон, когда понятия не имеешь, что уготовил нам грядущий день. Странно, что ты больше не связалась с Эрикой.
— Полагаю, я настраиваюсь на ее страх. Может, прямо сейчас она не боится.
— Я очень надеюсь, что она спряталась в надежном месте. А еще жду, что она мне перезвонит.
Его мобильный телефон последние несколько часов зловеще молчал.
— Тогда спокойной ночи. — Кэтрин было двинулась по направлению к двери, когда вдруг, остановившись, обернулась к нему. — Ты когда-нибудь был влюблен?
— С чего такой вопрос? — спросил он осторожно.
— Просто интересно стало. Эрика была девушкой на одну ночь. Я уверена, были и другие. Но что насчет настоящих отношений?
— Я не завожу отношений, — прямо ответил он.
— Никогда?
— Никогда. И не собираюсь начинать.
— Счастливый брак твоего брата даже немного не изменил твоего мнения?
— Из меня никакой будущий муж и тем более отец, — покачал он головой.
— Откуда ты это знаешь?
— Просто знаю. Яблоко от яблони недалеко падает.
— Ты не твой отец, — нахмурилась она.
— Его кровь течет по моим венам. Как бы мне ни хотелось верить в то, что мы разные, не думаю, что на самом деле это так. Иди спать, Кэтрин, и перестань убеждать меня или себя, что я не тот, кем являюсь.
Казалось, что она сейчас начнет спорить, но спустя минуту внутренней борьбы она покинула комнату.
Стоило ей уйти, Дилан вздохнул с облегчением и откинулся на спинку стула. Протерев глаза, он понял, что ему нужно отдохнуть от компьютера. Он встал и растянулся на диване. Несмотря на физическое истощение, его разум прокручивал различные вопросы, и все они сводились к самому главному — как, черт возьми, он вляпался в это дерьмо? Он проделал путь от полного контроля над собственной жизнью к тому, чтобы потерять весь контроль, от уважаемого репортера телевизионных новостей до подозреваемого в бегах, от жизни с определенным набором убеждений до незнания того, что было реальным, а что — нет. Черт, он начинал думать, как Кэтрин.
Она была еще одной проблемой. Девушкой, что пролезла к нему в душу. Он был не в восторге от того, как она легко читала его мысли или насколько она была проницательной, ведь ему нравилось оставаться тайной для остальных. Он предпочитал быть человеком, которого никто не мог понять, но Кэтрин продолжала бросать ему вызов. Она не купилась на его слова и поступки, и заставляла его задаваться вопросом, действительно ли он был тем, кем хотел.
Черт бы ее побрал! Покачав головой, он попытался выбросить из головы ее лицо,
Но не сегодня, сказал он сам себе, он не соблазниться и не пойдет наверх, чтобы втянуть их обоих в игру. Он знал, она не скажет «нет». Она может и дальше считать, что это не самая лучшая идея, но стоит им коснуться друг друга, и ни один из них не станет думать о последствиях.
Вздохнув, он отвлекся от Кэтрин и вернулся к Эрике. И к Равино, конечно же. Он довольно отчетливо помнил вспышку гнева в стальном взгляде сенатора при аресте, когда он посмотрел на Дилана и понял, что репортер раскрыл некоторые из его самых больших секретов. Равино с радостью мог отыграться. Единственной загадкой было не только почему, но как Равино заставил Эрику помочь ему. Если они связаны, то должно быть доказательство их разговора. Какой-то телефон где-нибудь должен был записать этот след, или должно быть отправленное электронное письмо, или, возможно, Равино использовал посредника, кого-то снаружи, — того, кто мог добраться до Эрики и убедить ее.
Конечно, идеальным сценарием стало бы убийство Эрики и подстава Дилана за это самое убийство — таким образом, избавились бы от обоих.
Ему точно надо завтра съездить в тюрьму и встретиться с Равино. Может, мужчина сам себя выдаст. Стоило попытаться.
Будучи беспокойным и взбудораженным, Дилан встал и вернулся к столу. Но когда его пальцы зависли над клавиатурой компьютера, он бросил взгляд на фотографию своей бабушки и отца на одной из книжных полок в комнате. Ему снова стало интересно, имела ли она понятие, что ее сын — ублюдок, и что именно она знала о его матери. Ему следовало за эти годы расспросить ее о ней, но она ни разу не поднимала эту тему, впрочем, как и он. Словно между ними было негласное правило.
Он никогда не следовал правилам, так почему на этот раз? Интересно, что его бабушка не избавилась от свадебной фотографии его родителей. Неужели она забыла об этом? Это казалось странным, особенно, после бардака, который устроил их отец по уничтожению всех доказательств существования их матери.
Поддавшись импульсу, Дилан начал открывать ящики стола, при этом задаваясь вопросом, поддерживала ли его бабушка связь с матерью. Были ли у них тайные отношения? Он смутно помнил, как они смеялись вместе. Казалось, они всегда ладили, когда он был маленьким ребенком. Но вот правда ли? Или он был слишком юн, чтобы помнить это?
Задвинув второй ящик, он открыл последний. Он нашел конверт, наполненный открытками, которые его бабушка получала на протяжении многих лет: поздравительные открытки, благодарственные письма, соболезнования в связи с кончиной деда. А в самом конце было несколько детских нарисованных от руки заметок.
При виде фигуры с коричневым плюшевым мишкой в руках, его сердце оживилось. Он медленно развернул бумагу и прочитал сообщение.
Дорогая бабушка, я чувствую себя лучше. Спасибо за медвежонка. Люблю тебя. Дилан.