Ловушка безмолвия

Фритти Барбара

Поднявшись на второй этаж, она обнаружила две комнаты и ванную. Девушка вошла в хозяйскую спальню и, включив маленькую лампу у кровати, вдохнула аромат лаванды, который до сих пор висел в воздухе. Цветочное одеяло, лежавшее у подножья кровати, отдавало дань очевидной любви бабушки Дилана к цветам, что были изображены не только на настенных коврах, но присутствовали и в отделке обоев.

Кэтрин остановилась у тумбочки, просматривая выставленные семейные фотографии. На одной из них, что заставила ее сердце пропустить удар, были изображены двое мальчиков и мужчина. Это Дилан,

Джейк и их отец, поняла она. Дилан был худым и хрупким — уже не мальчик, но и не мужчина. На фото ему было около тринадцати. Человек, стоящий посередине, был одет в темно-синий костюм, его лицо было строгим, рука лежала на плече Джейка. Дилан стоял на расстоянии от брата и своего отца, словно считал, что он тут лишний, а выражение его лица было мрачным, почти умоляющим.

Нечто внутри нее хотело дотронуться до этого одинокого маленького мальчика, взять его на руки, сказать ему, что он никогда не останется один. Но она не могла вернуться назад в прошлое, а человек, которым теперь стал Дилан, никогда бы не признался, что был столь уязвимым ребенком. Теперь она понимала его нужду постоянно быть сильным — он просто пытался отобрать собственную жизнь у агрессора, что украл у него столько лет. Кэтрин подозревала, что именно эмоциональные барьеры не позволили ему впустить кого-то в его жизнь, даже если этот человек позаботился бы о нем. Он был не из тех людей, что могли довериться кому-либо или поверить во что-либо. И поэтому он не доверял ей — еще одна причина, по которой она не должна открывать ему свое сердце или дать доступ к телу. В отличие от Дилана, ей никогда не удавалось сдерживать эмоции, и они потом мучили ее.

Прошло четыре года с тех пор, как она была в отношениях с мужчиной, но этот человек оставил ее — впрочем, как и все остальные. Она сильно отличалась от остальных женщин: чересчур безумна, слишком горяча, сверх меры холодна. Она снова и снова слышала про собственные недостатки, пока почти не поверила, что действительно плоха. Но стоило ему уйти, и она поняла, что без него стала намного счастливее. У нее оставались ее питомцы, и было не так уж плохо — жить в одиночестве в прекрасном коттедже на пляже. У нее были ее картины, ее занятия, даже несколько друзей и хорошие соседи — те, кто любил ее издалека.

От этой мысли она улыбнулась. Да, людям она всегда нравилась на расстоянии. Но когда они подходили ближе, они понимали, что для них ее слишком много. Никто не мог справиться с ее видениями или кошмарами или криками, которые внезапно накрывали ее посреди ночи. Правда заключалась в том, что ее давным-давно уже сломали, и никому не хотелось заниматься этой поврежденной девушкой. Все стремились к идеальному, красивому, легкому, простому, а она никогда не соответствовала ни одному из этих критериев.

— Что ты делаешь? — спросил взявшийся из ниоткуда Дилан.

— Просто осматривалась, — ответила она, убирая фотографию на тумбочку и чувствуя внезапно возникшую вину.

— Все нормально. Можешь продолжать, — разрешил он.

— Я вторглась в личное пространство твоей бабушки, — произнесла она, прекрасно понимая, что не жизнь бабушки интересовала ее, а его — Дилана.

— Моя

бабушка понятия не имеет, что происходит в мире, тем более что происходит в ее доме. А даже если знала бы, ей было все равно. Ей нечего прятать.

Кэтрин стало интересно, правдивы ли его слова.

— У всех свои секреты, Дилан. Просто некоторые их прячут намного лучше.

— Имеешь ввиду нечто конкретное? — мужчина долго всматривался в нее.

— Просто ощущение, что мы должны быть здесь. Словно мы что-то должны найти.

— Что такого может быть в этом доме, что помогло бы мне в ситуации с Эрикой?

— Я не знаю, — не могла объяснить Кэтрин. — Возможно, это как-то связано с тобой.

Дилан, раздраженно вздохнув, покачал головой.

— Я слишком устал и голоден, чтобы разбираться в этом прямо сейчас. Идем поедим.

— Я приду через минуту. — Кэтрин не хотела уходить. Она подошла к столику у окна, понимая, что Дилан не ушел. Он наблюдал за ней. А она сначала положила руку на стол, затем провела пальцами по второму ящику. Открыв его, девушка вытащила фотоальбом.

— Погоди, — резко остановил ее Дилан. — Тебе не обязательно лезть в мои воспоминания.

— Я и не собиралась, но думаю, тебе стоит.

— Кэтрин…

— Дилан, не ты ли говорил, что пытаешься довериться мне?

Она положила альбом на стол и открыла его. Большинство ранних фотографий принадлежали бабушке Дилана и ее семье, но по мере того, как Кэтрин переворачивала страницы, фото менялись и проживали жизнь. И вот она уже всматривалась в свадебную фотографию молодой пары — того самого мужчины, который был на снимке с Диланом, его отца. Руки мужчины обнимали красивую и смущенную невесту — женщину со схожими с Диланом чертами лица, а также его каштановыми волосами и золотисто-карими глазами.

Кэтрин обернулась к Дилану. Она знала, что он видел фото с места, где стоял в дверях, подбоченившись, с жестким, непреклонным и ненавидящим взглядом.

— Это твоя мама, да?

Ни один мускул не дрогнул на его лице, и на какое-то мгновение она решила, что он вряд ли заговорит.

В конце концов, он произнес:

— Не думал, что еще существует ее фотография. Отец избавился от всех ее снимков в тот же день, когда она ушла от нас.

— Она тебе нужна? Фотография?

— Нет. Я не нуждаюсь в фото женщины, что бросила меня. — Она хотела было что-то ответить, но он резко вскинул руку вверх. — Даже не начинай, Кэтрин. Моя мать к этому не имеет никакого отношения.

Рука Кэтрин коснулась фотографии, когда она начала закрывать альбом, и вдруг ее охватил прилив тепла.

Женщина плакала, ее сердце разрывалось надвое. Слезы капали на деревянное крылечко, покрытое песком. Рядом стояли детские сандалии, красное ведерко и оранжевая лопатка. Печально и болезненно скрипели качели. Вдалеке виднелось, как прибывали волны, что приносили еще больше сожаления.

Больше никогда ничего не будет как прежде. Она не могла вернуться. Она не могла изменить то, что случилось. И никто никогда не простит ее.