Ловушка безмолвия

Фритти Барбара

— В округе Сонома, стране виноделия. Я видел указатель на Кловердейл, так что мы примерно в часе езды к северу от Сан-Франциско.

Дилан заехал на заправку и заглушил двигатель. С участившимся пульсом он открыл дверцу. В ближайшие несколько минут они будут чрезвычайно уязвимы для машин, въезжающих на заправку. Он надеялся, что действительно оторвался от хвоста.

Он вышел из машины, направился к кассе в минимаркете и отдал две двадцатки. Вернувшись к машине, вставил шланг в бак и глубоко вздохнул, собираясь с духом.

Адреналин все еще бурлил в теле, мешая сосредоточиться. Но ему нужно было сконцентрироваться и подумать о том, как спасти их обоих.

Пока автомобиль заправлялся, Дилан взял стеклоочиститель и обошел машину со стороны Кэтрин. Он соскреб оставшиеся осколки стекла с оконной рамы, стараясь не задеть девушку.

— Если бы ты не сказал мне спрятаться, я могла бы погибнуть, — сказала она, привлекая его внимание к своим голубым глазам, которые излучали благодарность.

— Но ты спряталась, и с тобой все в порядке, — уверил он ее, чувствуя, что ей это нужно.

— Благодаря тебе. — Она сделала паузу. — У тебя кровь.

Он посмотрел на свою руку.

— Просто царапина от осколка.

— Тебе повезло, что пуля не попала в тебя.

— Знаю.

— Если бы ты не взял все в свои руки, я, вероятно, все еще сидела бы, съежившись, в коридоре дома твоей бабушки, не зная, что делать.

— Сомневаюсь. Ты уже взяла свою сумочку, ища путь к отступлению. Тебе нравится себя недооценивать, но я видел тебя в действии. У тебя есть мужество.

Она слабо улыбнулась ему.

— Ты очень добр ко мне.

— Главное, не благодари меня слезами, — резко сказал он. — Ненавижу, когда женщины плачут.

Кэтрин покачала головой, смаргивая слезы.

— Я никогда не плачу. Я — кремень.

— Вне всякого сомнения.

Дилан наклонился к окну и поцеловал ее в губы, думая, что делает это, чтобы утешить ее, заставить чувствовать себя лучше, но на самом деле это он нуждался в связи, в ее энергии, ее силе — силе, которую она так часто не видела в себе и не считала чем-то особенным. Ее губы были мягкими и сладкими на вкус. Он заставил себя отстраниться, борясь с желанием забыть обо всем и на следующие несколько часов, дней или недель просто раствориться в ее поцелуе.

— Кажется, все… бензин, — указала Кэтрин, прерывая его мысли.

Он вздрогнул, осознав, что пялится на нее как идиот.

— Точно. — Обойдя машину, он вынул шланг и поставил пистолет на место. Прежде чем вернуться к машине, еще раз огляделся, не увидев никаких признаков фургона. Открыл дверцу и сел за руль.

— Куда мы теперь? — спросила Кэтрин с выжидающим выражением.

— Нужно найти место для ночлега… мотель, полагаю. Мы должны выяснить их следующий шаг, — сказал он, поворачивая ключ в замке зажигания.

— Ты не имеешь в виду наш следующий шаг?

— Совершенно очевидно, что эту игру контролируют они, — сказал он, ненавидя это признавать.

— Только это не игра. —

Кэтрин выдержала паузу. — Мы должны были умереть, Дилан. Почему мы еще живы?

Этот вопрос крутился у него в голове последние шестьдесят миль. Стрелок играл с ними, мучая ожиданием, пока решал, в какое окно выстрелить следующим. В любой момент он мог проникнуть через одно из разбитых окон и ликвидировать их с Кэтрин, но он этого не сделал. Для этого существовала лишь одна причина.

— Мы не должны были умереть, — ответил Дилан, отпуская сцепление и отъезжая от бензоколонки.

— Почему никто не вышел из своих домов, чтобы выяснить причину шума? Или вызвать полицию? — спросила Кэтрин. — Не понимаю. Неужели никто не слышал звук разбивавшихся окон? Грохот был оглушающий. Весь дом сотрясался.

— Пистолет, должно быть, был с глушителем. Выстрелов я не слышал, только звон разбитого стекла. Возможно, для нас это звучало громче, потому что мы находились внутри. Соседи — пожилые люди, вероятно, слабослышащие, и кто знает, были ли они вообще дома.

— Вероятно, — с сомнением сказала Кэтрин. — Я просто не могу поверить, что в нас стреляли посреди жилого района, и никто не пришел нам на помощь.

— Люди не любят вмешиваться. Что касается того, почему мы не мертвы, думаю, стрелок хотел, чтобы мы знали, что он может добраться до нас, что он рядом, ждет, наблюдает. Это была демонстрация силы и, возможно, также предупреждение.

— О чем?

Вот этого он не знал. Если за нападением стоял Равино, то какова цель тактики запугивания? Расследование Дилана тут не при чем. Он не собирался дальше заниматься делом Равино. Вся собранная им информация уже передана копам. И суд продолжится независимо от того, жив Дилан или мертв. Что возвращало его мысли к более личному мотиву: желанию увидеть его напуганным и в бегах.

В некотором смысле он сожалел, что покинул дом, но ему нужно было позаботиться о Кэтрин, не говоря уже о том, что он не был настолько эгоистичен или глуп, думая, что сможет победить человека с оружием и преимуществом темноты и внезапности. Для сражения ему придется дождаться другого шанса. И он настанет. Игра была еще далека от завершения.

— Полагаю, стреляли для того, чтобы заставить нас гадать, — размышлял он вслух. — Вывести из равновесия, отвлечь от мыслей об убийце Эрики.

— У них получилось.

— Несомненно. — Дилан остановился на светофоре, затем свернул на автостраду, направляясь на север.

Им не повредит отдалиться от города еще на несколько миль. Дилану стоит беспокоиться не только о стрелке, но и о полиции. Хотя, конечно, выбитые окна в доме бабушки сработали бы в его пользу и доказали бы, что кто-то пытался его подставить или, по крайней мере, был замешан в этом.

Почему организатор не предусмотрел этого? Или это его ошибка? Неужели им, наконец, представился шанс? Или план изменился?