Ловушка для Адама и Евы (сборник)
Шрифт:
«Проходи, чего ты…» – пригласила его в квартиру жена. И вот когда она делала приглашающий жест, Скоробогатов посмотрел на жену внимательней. Он пока еще ничего не понимал.
«Вот здесь застегни, – показал он на молнию. (Нина была в джинсах.) – Ты чего это, Нина?»
Тут из полутемной комнаты стал вываливать в прихожую разномастный и разношёрстный народ, все распаренные, краснолицые, одетые небрежно; заходи, Скоробогатов, будем прощаться, эх, Скоробогатов, прощаться так уж прощаться с Санькой!
Он шагнул в
«Поехали домой!»
Она продолжала болтать с Магулиным, как ни в чем не бывало. (Позже она будет много раз стыдить Скоробогатова: «Как ты мог подумать такое?! Да Саня – моя лучшая подруга, у них с Магулиным любовь! Разве я могу позволить себе что-нибудь с ним? Это было бы предательством Сани! Нет, я на такие гадости не способна! Как только тебе не стыдно!..»)
Чувствуя, как в нем закипает ярость, он повторил:
«Нина, поехали домой!»
Она повернула к нему голову и спокойно ответила:
«Не поеду.»
«Как это?!»
«Так. Не поеду – и все.»
«Тогда я поеду один.»
«Пожалуйста. Тебя, кстати, никто не выгоняет. Могу я хоть раз в жизни проводить по-человечески подругу за границу?»
«Она спит.»
«Ну и что?»
«Если она спит, чего тебе здесь делать? Да и всем пора расходиться…»
«Знаешь что, Скоробогатов? На Урале своем командуй, а здесь ты в гостях… Приехал к шапочному разбору, когда тебя никто не ждал, – так сиди и не рыпайся…»
«Ты послушай, как ты говоришь…»
«Нормально говорю.»
«Тогда я поехал!»
«Закажи такси. Поздно.»
«Спасибо. Значит, не едешь?»
«Сколько можно повторять.»
Скоробогатов, будто оплёванный, вышел в прихожую (а что за разговор тут происходил, никому и дела не было, – каждый занимался чем хотел), открыл замок, хлопнул дверью.
Через несколько дней Саня Неврозова уехала за границу, и ее место в любви с Магулиным заняла Нина. Вот такой завязался тогда роман…
… –
– Если только свежий.
– Ах, Басик, – погладила она его по руке, – для тебя – все что угодно. А уж кофе – это я мигом…
Она заколдовала у плиты, а Магулин, удобно развалившись в плетеном кресле, которое сам когда-то подарил Нине на день 8 Марта, наблюдал за спокойными, полными изящества и достоинства движениями ее рук; она чувствовала его взгляд, полуоглядывалась, как бы выглядывала из-за плеча, улыбалась ему лукаво.
– Что, нравлюсь?
– Нравишься, – откровенно и просто признался Магулин.
– Может, ты меня и любишь?
– Может, и люблю, – ответил он.
– Ой ли, Басик?!
– Никогда не спрашивай у мужчины об этом, пока он сам не захочет сказать. Запомни первую заповедь мудрой женщины.
Нина зажгла газ, поставила на плиту турку с водой, обернулась к Магулину.
– А вторая какая заповедь мудрой женщины?
– Вторая? Женщина должна казаться немного глупой. Глупой – значит женственной. Потому что женщина – это прежде всего женственность.
– И третья есть заповедь?
– Есть.
– А сколько их всего?
– Сто.
– Да ты что, дурачок, в самом деле?! – Нина рассмеялась, закружилась, сама не зная отчего, на месте, опустилась на колени перед Магулиным. – Ну, скажи хотя бы третью.
– Третья заповедь мудрой женщины – делать вид, что веришь мужчине.
– А четвертая?
– Ты же хотела услышать только три.
– Нет, я хочу услышать и четвертую. Я хочу поверить мужчине, будто он и в самом деле знает сто заповедей мудрой женщины.
– Прекрасно. Четвертая заповедь – женщина должна больше слушать, но меньше говорить. У тебя кипит вода…
– Ой! – Нина бросилась к плите, уменьшила огонь, подсыпала в кофе самую долечку перца…
Вскоре опять сидели, блаженствовали, пили кофе.
– Скажи, откуда ты знаешь эти заповеди?
– Сам сочинил.
– Да ты что?! Не может быть! – Она смотрела на него хоть и недоверчиво, но с восхищением.
– Впрочем, нет. Вру. Каюсь. – Он поднял руки вверх.
– Вот так бы сразу, Бася! – рассмеялась Нина. – А то: «я», «я»…
– Их сочинил один мудрый японец. Кажется, он жил на рубеже XIII–XIV веков.
– Как его фамилия?
– Фамилия? Бась-я Маг-уль-ин.
– Кто? Бась-я Маг… Ой, да ты что! – Нина начала хохотать.
Господи, как она любила его! Как ей было хорошо с Магулиным, просто так хорошо, неизвестно отчего и почему, какой он был остроумный, с ясным взглядом на вещи, никакого занудства, никаких комплексов… Если б он всегда был рядом, если б всегда чувствовать, любить, жить им!..
– Знаешь, – вдруг мягко-заискивающе проговорила Нина, – а что если мне сейчас родить? А не через три года?