Ловушка для ангела
Шрифт:
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
— Поздравляю! — подытожил Евгений, глядя в свою записную книжку, где делал пометки.
— Ну, говори же, не тяни! Свиньища! — хотелось крикнуть ему, но он обуздал свою нервозность, чтобы не доставлять ей удовольствия.
Но заплывшая жиром сестра кабана — директриса зыркнула на приставучего следака злыми глазами. Как же он её достал! Делать ему больше нечего! Ведь не дурак же он и должен понимать, что всему есть определённые границы!
— Ну, хотя бы в общих чертах? Мне не нужна
Евгению было душно в этом чистом и светлом, не захламлённом ни ненужными вещами, ни интеллигентной порядочностью, ни простым человеческим состраданием, кабинете. Душно и тошно от человеческой подлости.
— Ведь ей наверняка есть, что рассказать! — негодовал Евгений. — Погиб её начальник, при котором она имела приличные деньги и просто человек, с которым она проработала немало лет. И вдруг такое бездушие и цинизм!
В душе у Труханова уже бушевала гневная буря.
— Я надеюсь, что вы, Клара Степановна, хорошо понимаете, что я задаю вопросы не из праздного любопытства? Я расследую уголовное дело и собираю официальную и обязательную информацию.
А вы, как законопослушная гражданка, обязаны мне её предоставить, — Труханов перешёл на официальный тон, понимая, что душевной беседы здесь не получится.
— Раз прибыль фирмы возросла, то и зарплата соответственно тоже, — наконец выдавила из себя главный финансист.
— А насколько больше?
Помолчав, Клара Степановна всё же решилась разгласить прямо государственную тайну: — В разы.
Она надела очки и приняла рабочий вид, решительно прекратив разговор на эту щекотливую тему, которая явно не предназначена для посторонних людей. Она и так сказала больше положенного.
На пороге кабинета финансового директора Труханов обернулся к Кларе Степановне. Но взглянув в её холодные глаза, понял, что у него нет подходящих слов, чтобы выразить своё возмущение.
— Пятна на луне. Их не могут изучить даже в мощные телескопы. А я и очки опять забыл в отделе. И кажется, теряю нюх, — думал Труханов, идя по длинному коридору.
В практике Труханова, конечно, были неудачи, но ещё ни одно расследование не давалось ему так трудно.
16
Кабинет Лаврищева вводил впервые посетившего его человека в стойкий ступор. Мебель из красного дерева, картины и всякие дорогие коллекционные безделушки, тщательно подобранные хорошим дизайнером в интерьер для недосягаемого небожителя — всё это должно было сразу ставить на место случайных людей.
Станислав Кузьмич вообще был оригиналом. И Труханов ещё не подозревал об унитазе, стоимостью пять тысяч условных единиц, установленном в его кабинете за зеркальной дверью, который всякий раз, когда им пользовались, мигал разными кнопочками и через пять минут выдавал
Лаврищев не знал, есть ли рай на небе? К тому же святым он себя не считал. Поэтому он создал его на земле для себя любимого.
Ещё кабинет поражал необычайной чистотой и порядком везде и во всём. Никакой пылинки, климат контроль и, похоже, что воздух здесь был принудительно ионизирован.
Станислав Кузьмич по — барски откинулся на спинку кожаного кресла и положил очки, в золотой оправе, на сияющий полировкой стол, на котором не было ни компьютера, ни ручки, ни бумажки. Просто абсолютно чистый стол. Даже телефон и селектор стояли немного с боку на другом столике.
Его холёное лицо, человека довольного жизнью в слегка посеребрённых сединой висках, лишь слегка сменило выражение на предмет удивления, когда он увидел корочки Труханова. В последующую минуту в его глазах даже появился живой интерес, словно ему сейчас предстояло посмотреть петушиные бои.
— Смерть Темникова так нелепа! В неё невозможно поверить! — как можно серьёзнее откликнулся на визит Труханова Станислав Кузьмич.
Но его гордая осанка, здоровый цвет лица, властный голос и властные интонации невольно выдавали бывшего военного, победителя, выигравшего значимую для него битву, захватившего немалые трофеи и до сих пор принимавшего парад.
— И теперь ни сестры, ни племянника, ни зятя! — перечислил Лаврищев покойников равнодушным голосом, словно посчитал раздавленных на оконном стекле мух. — Я, конечно, стараюсь держать марку, но всё равно чувствую себя «голым королём»! Ведь эту фирму основал Дмитрий Антонович, а я всего лишь брат его жены.
Станислав Кузьмич всё же выдал подавленную мину и выдержал минуту молчания, положенную по этикету в память о погибших родственниках.
— Да, безусловно, это выглядит довольно странно, что здоровый, умный, богатый мужик вдруг прыгает в окно. Должно быть от безысходности? Ведь что — то должно быть загнало его в тупик! Но что? До сих пор ума не приложу! Раньше за ним никаких странностей не наблюдалось. — Лаврищев беспомощно развёл руками.
— А положена ли этому клану душа? Или они без неё неплохо обходятся деньгами? — думал Труханов, слушая ничего не значащий словестный поток Лаврищева. В какой — то момент Евгений предположил, что Лаврищев немного тронулся умом. Иначе никак нельзя было объяснить эти излияние его души.
— Статус у Дмитрия был выше криминального. Да и шёл он от бывшего советского, партийного руководства. Всегда знал что, почём и с кем? Жена хоть и поднадоевшая, но умница. Сын — его гордость. Хоть и в шоу, но всё же в бизнесе. И не глупый.
Лаврищев сделал паузу в разговоре, собираясь с мыслями.
— Может дела сердечные? — казалось, что он пытался подсунуть Труханову эту немудрёную информацию, осторожно подводя его к задаваемой им теме. — Хотя Дмитрий был уже давно не юноша.
А, впрочем, это уже версия! Седина в бороду — бес в ребро!