Ловушка для Ангела
Шрифт:
Еще один морозящий «ух» скатился глыбой льда к низу живота. Ноги подогнулись, сделала несколько шагов и в изнеможении присела на софу.
Гадство, гадство, гадство! Как же ты мог, Данька?!
— По моим данным, дружка твоего брата вместе с деньгами уже нет на территории России. А значит, Даниилу придется отдуваться за двоих.
Десять миллионов рублей, десять миллионов, чтобы мне заработать такую кучу денег, нужно, наверное, лет двенадцать трудиться. Огромная, даже нереальная, сумма. Моя зарплата со всеми надбавками и премиями всего-то составляет
Наконец, нашла в себе силы посмотреть на стоящего передо мной Глеба Георгиевича. Какой противный и пошлый взгляд. Незваный гость внимательно, без всякого стеснения изучал особенности моей фигуры. Я была одета вполне прилично, даже немного чопорно, ведь возвращалась из института, но все равно отчего-то стало неловко, захотелось чем-то прикрыться, отгородиться, от этого похабного раздевающего взгляда. Потом внимание Моргунова переключилось на мое алеющее смущением и досадой лицо.
— Ты очень красивая девочка, Лина.
Ой, Ангел, как бы тебе не пришлось отрабатывать эти гребаные десять миллионов, расставляя ножки перед владельцем похабного взгляда. Господи… Данька, что же ты наделал?! Во что нас втянул? Зачем же я отпустила брата на эти чертовы заработки. Прожили бы как-нибудь. Ну, подумаешь, уже три года одну и ту же куртку ношу, и четвертый спокойно могла относить, ничего бы со мной страшного не случилось.
— Я не понимаю, что вы хотите? У меня ведь нет таких огромных денег.
Лицо стоящего передо мной мужчины приобрело задумчивое выражение… А глаза вся так же внимательно попеременно рассматривали мое тело и бледную физиономию, на которой, подозреваю, уже начал расцветать румянец неловкости. Гад! Какого черта он так пялится.
— У меня есть одна идея того, как можно тебя использовать. Джентльмены ведь предпочитают блондинок.
Да, точно, придётся расставлять перед этим мужиком ножки. Не самый худший вариант, Лина, во всяком случае, выглядел Моргунов вполне прилично. Был бы чуточку моложе. Только глаза такие холодные и циничные. Бр… Конечно, я совсем о другом мечтала. Но где мечты? И где мне брать десять миллионов?
— Ну-ка, расстегни блузочку.
Козел, козлина! Возмущение, даже негодование прошлось по телу. Вскочила с софы. Линка-Перелинка, не будь дурой! Нельзя позволять им запугивать себя!
— Да как вы смеете?! — воскликнула я хорошо воспитанной девственницей начала девятнадцатого века.
Мужчина и парень, стоящий тенью в дверях гостиной, противно рассмеялись.
— Забавная девчушка, — наконец сказал Глеб Георгиевич.
— Димка говорил, что Данил верещал как резаный, чтобы не трогали сестру, типа она еще девственница.
Данька, Данька, милый Данька, раньше надо было думать, только, видимо, жажда легких денег ослепила.
Лицо Глеба Георгиевича снова стало задумчивым.
— Послушайте, дайте мне поговорить с братом.
Мужчины опять противно загоготали.
— Девочка, ты в каком веке живешь?! Я не собираюсь никому ничего доказывать, хотя у нас достаточно собрано видеоматериала, чтобы привлечь твоего брата за мошенничество. Но мне не нужна эта волокита.
— Откуда я могу знать, что вы говорите правду? — продолжала упорствовать я.
Глеб Георгиевич молча набрал звонок на своем телефоне.
— Серый, тут одна девочка рвется поговорить со своим любимым братиком.
Через несколько минут трубка дорогущего айфона оказалась в моих подрагивающих холоднющих пальчиках.
— Лина, — послышался отчего-то хриплый голос брата.
— Дань, это правда, то, что сейчас мне сказали эти люди?
В трубке воцарилось молчание. Нет, черт возьми, Лина, не молчание вовсе, сдерживаемые рыдания не давали брату говорить. Мой Данька плачет! Мёрзлый комок из дурных предчувствий и страха, за секунду сформировавшись, опять сполз куда-то вниз, а горячие соленые слезы побежали по щекам.
— Прости меня, сестрёнка. Я хотел как лучше, думал вытащить тебя из этого заколдованного круга безденежья.
— Данька! — заорала в трубку я. — Во что ты вляпался?! Где нам брать такие деньги?!
— П-прости… Лина. Я-я просто не мог остановиться, а этот козел, Степка, он меня кинул.
Теперь брат не сдерживался, не мог, как маленький мальчишка рыдал в голос. Но десять миллионов — это не расцарапанная коленка, их не вернешь поцелуем и словами «до свадьбы всё заживет».
— Данька, Данька, — причитала я в трубку. — Разве можно так! Нас же бабушка учила, всегда жить честно?!
— Сестр`нка, он-нии меня, наверное, убьют… — продолжал рыдать мой любимый брат в трубку. Мальчик, которому я была немного мамой, хоть разница в возрасте у нас всего-то два года.
Моргунов забрал из моих дрожащих пальчиков трубку телефона.
— Н-нет, — всхлипнула я, умоляюще протягивая руки к дорогому айфону. — Что вы хот-тите? — теперь мой голос звучал глухо.
Все напускная бравада испарилась, после того, как я услышала плач моего любимого брата.
Мужчина ухмыльнулся, парень сзади крякнул.
— Я подумаю, Лина, как тебя можно использовать. Мне нужно всё хорошенько обмозговать. Кажется, девочка у тебя получится мне помочь в одном важном деле.
Снова в изнеможении присела на софу. В желто-коричневых самодовольных глазах мужчины больше не было похоти. Хоть не придется раздвигать ножки, во всяком случае, сегодня.
— Я свяжусь с тобой попозже. Твой брат пока останется в Краснодаре у моих верных людей, впредь будет знать, как не слушать старшую сестричку.
Мордоворот за моей спиной весело загоготал, будто анекдот какой-то услышал. Моргунов неторопливо направился к выходу, высоченный плечистый парень устрашающей тенью последовал за ним. На пороге гостиной Глеб Георгиевич оглянулся.