Ловушка для Ангела
Шрифт:
— Да, Лина, насчет девственности это правда?
Ногти впились в кожу, к щекам стремительно прилила краснота. Черт! Как жаль, что некоторые процессы в организме невозможно контролировать.
— Можешь не отвечать, — хохотнул Моргунов, а высоченный амбал рядом с ним оскалился в отвратительной пошлой улыбочке. — Все видно по твоему алеющему маками лицу.
Поднялась с софы. Надо же выпроводить незваных гостей, к тому же десять миллионов, которые задолжал Данька, вынуждали быть вежливой. Около входной двери Глеб Георгиевич снова развернулся, одно мимолетное движение бровью в сторону парня,
— Да, сука, без глупостей. Иначе тебе тоже не придется больше носить шапки. Я все обдумаю и навещу тебя позже.
Входная дверь закрылась. А я, скрючившись эмбрионом, еще долго валялась на полу, пытаясь восстановить дыхание, стараясь справиться с этой гребаной болью, причем не только физической. Данька, мой мальчик, братик мой любимый… Как ты мог так поступить?!
Мне б бежать тогда в полицию, возможно, это помогло бы избавиться от последующего кошмара в моей жизни. Кто знает, как сложилась бы моя судьба, будь я не такой трусихой. Или, возможно, складывать пришлось только наши с Данькой тела в гроб. Но я побоялась, никому ничего не рассказала, даже верной подружке Варьке.
Глеб Георгиевич объявился через три насыщенных паническим ожиданием дня. В этот раз без киношного выпендрежа с открыванием чужой двери. Как обычный человек, нажал на кнопку звонка. Помнится, я даже обрадовалась ему тогда, потому что сидеть в непонимании и волнении было мучительно. Каждая минута казалась часом. И как назло, выходные. А в телефоне брата постоянно звучала стандартная, выносящая тревогой мозг фраза: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». От беспокойства хотелось выть и ругаться отборным матом, наплевав на то, что я профессорская внучка с красным дипломом филолога.
— Здравствуй, Линочка, — словно добрый дядюшка, поздоровался со мной Моргунов.
— Дайте мне поговорить с братом, — сказала я вместо приветствия.
— Поболтаете как-нибудь потом.
— Нет, хочу услышать его голос, — продолжила упорствовать я, несмотря на появившуюся недовольную мину на холеном мужском лице.
— Поговоришь, Лина, поговоришь, когда сделаешь кое-что для меня.
— Что?
— Вот, посмотри, — Моргунов протянул мне какие-то фотографии.
Несмело взяла их чуть подрагивающими пальчиками. Нервы совсем расшатались. На фото был изображен симпатичный темноволосый мужчина. Лицо сосредоточенное, неулыбчивое, благородный тонкий нос, темные проницательные глаза, красиво вырезанные губы.
— Кто это?
— Евдокимов Андрей Тимурович. Собственно, он и есть твое задание.
— Не понимаю, что мне нужно с ним сделать? Съесть?!
Глеб Георгиевич захохотал.
— Практически угадала, Линочка. Все очень просто, ты должна его соблазнить и переспать с ним.
— Зачем?!
— Хочу пошутить немного. Сделать парочку фото, где Евдокимов будет голый при компрометирующих обстоятельствах, не допускающих двоякого толкования.
— Зачем? — опять, как болванчик, повторила я.
— Не твоего ума дело, зачем и почему.
— Потому что иллюзии к этой даме питаете вы, — попробовала высказать я предположение, — Думаю, это чрезвычайно глупо.
— Думать будешь в своем институте, — отрезал Глеб Георгиевич. — А для того чтобы вызволить своего брата, нужно всего лишь с точностью исполнять мои приказания.
— И если я соблазню мужчину на фото, вы простите Даниилу десять миллионов?!
Как-то даже не верилось в такую щедрость.
— Нет, только пять миллионов, а остальное еще за одну услугу.
— Глеб Георгиевич, но я совершенно не умею соблазнять мужчин. Я ведь девственница.
Щеки опять предательски покраснели. Неловко и даже стыдно в наш распущенный век быть невинной в двадцать два года. И еще более неудобно говорить об этом кому-то кроме Варьки. Моргунов пошло оскалился, рассматривая мою грудь под обтягивающей маечкой. Скотина!
— Придется научиться, Линочка. Уверен, ты справишься, соблазнение в крови каждой женщины, это природный рефлекс, о котором ты немного подзабыла, возясь с Пушкиным да Гоголем, а не с реальными мальчиками.
— Можно мне поговорить с Данькой?
— С ним всё в порядке, сидит в подвале моего заведения и ждет, когда сестрица Алёнушка, точнее, Ангелинушка, высвободит его из неволи. Так что старайся, девочка. Хочешь, на мне потренируйся в соблазнении мужчин. Или могу Пашку позвать, он в машине остался. Хотя нет, у парня кровь горячая, он, пожалуй, не удержится и хорошенько выебет девственницу.
— Н-не хочу, — поспешила откреститься я от таких двусмысленных уроков.
Вид самодовольного, но в целом привлекательного Глеба Георгиевича, казался мне омерзительным.
— Тогда учись быть женщиной на Евдокимове. Вот, возьми телефон, там забит единственный номер, мой. Все разговоры теперь будем вести только по этому аппарату. Дальнейшие инструкции получишь позже. Я придумаю, как вас свести вместе.
Мужские пальцы опять творили волшебство, нажимая на какие-то неведомые кнопки в моем организме, которые изменили мое дыхание, сделав его тяжелым и прерывистым. Я стонала, хрипела, подвывала, выгибалась дугой. Оказывается, я не фригидная, наоборот, очень даже чувственная, отзывающаяся на каждое движение мужских рук и губ, оказывается, секс может быть таким приятным… нет, не то слово, восхитительным, завораживающим, горячим…
— Девочка, ты вся течешь, — блаженно шептал Евдокимов мне в ухо. — Попробуй, какая ты вкусная.
Влажно-липкие пальцы легли на мои губы, и я послушно впустила их внутрь, слизывая солоноватую смазку из своего лона. Вот он какой — вкус страсти. Черные глаза, опаляя желанием, завороженно наблюдали за сосательными движениями моих губ. Затем его рука снова скользнула по животику, вернувшись туда, где пульсировала в голодном ожидании мужских прикосновений моя промежность. От электрического тока пронзившего клитор дернулась всем телом, блаженно завыла в целующие меня губы. Еще чуть-чуть, еще совсем немного движений пальцев, и жаркий ток распространится по всему телу. Хочу. Прошу. Шепчу: