Ловушка для блондинов
Шрифт:
В общем, так оно и вышло. Потом стало понятно, что при нашем появлении она вскочила с дивана и спряталась в кладовке, а когда мы скрылись на втором этаже, попыталась выскочить в дверь. Но Сережка ловко поймал ее, крепко обнял и уже не выпускал.
А на втором этаже безмятежно спала старшая Кротова. Ее мы тоже увезли в город.
Вопреки нашим опасениям, Ольга Кротова вела себя абсолютно спокойно. В дороге она даже не пыталась заговорить, поинтересоваться, почему ее задержали и куда везут.
Но как только мы приехали в РУВД и вместе с ней прошли на второй этаж, в отдел по раскрытию умышленных убийств, Ольга, повернувшись ко мне, сказала с легкой улыбкой:
—
Мы устроились в кабинете Мигулько, причем я чувствовала себя очень неловко, поскольку мучилась поисками верного тона в разговоре с Кротовой. Я готовилась к другому сюжету — к слезам, к истерике, к глухому молчанию, но только не к такому легкому, с улыбкой, общению.
Я достала бланк протокола, заполнила установочные данные и убедившись, что Кротова всячески подчеркивает свою доброжелательность и готовность сотрудничать со следствием, как бы невзначай спросила:
— Вы ведь не будете возражать против видеосъемки?
Ее миловидное лицо на мгновение исказилось недовольной гримасой, но выйти из образа она не могла, поэтому кивнула.
Гена установил видеокамеру, и Ольга начала давать показания.
Я уже поняла линию ее поведения и порадовалась, что она, похоже, не знает о спасении Коростелева.
Ольга уверенно, с легкой улыбкой, говорила о том, как она, юная, неопытная девушка, совсем девчонка, познакомилась с интересным мужчиной Виктором Коростелевым. Как влюбилась в него по уши и только потом узнала, что он женат и имеет дочь. Как порвала с ним, как мучилась после и как была поражена, узнав, что Коростелев убил жену и дочь и осужден за это.
Она чуть не сошла с ума, но сердцу не прикажешь, и ее снова потянуло к Коростелеву. Она выяснила, где Виктор отбывает наказание, стала писать ему, потом приехала и согласилась на регистрацию брака.
— Вы знаете, — говорила она, глядя на меня доверчивыми, широко распахнутыми глазами, — я была как в тумане. Виктор ведь мог просто загипнотизировать. Я была кроликом, а он удавом. Не знаю, как он этого добивался, но он мог из меня веревки вить. Я делала по его приказу все, чего он желал.
— Расскажите про длительное свидание, — осторожно попросила я…
— Да-да. — Она начала рассказывать, в той же тональности, как приехала к Виктору на длительное свидание, как он принес бутылку, позвал в барак какого-то парня, они стали вместе выпивать, только йотом она заметила, что Виктор и не пил совсем, а все подливал парню. Как парень потом упал замертво, а Виктор сказал ей, что если это обнаружится, то он вообще никогда не выйдет из зоны. Она была как в тумане, как под гипнозом, поэтому сделала все, как он сказал. Она помогла Виктору переодеться и выдала труп незнакомого парня за труп Виктора. И даже отвезла гроб с телом этого парня похоронить в Ивановскую область, как велел Виктор.
Я не стала пока спрашивать, почему на могильной плите “Коростелева” не было даты смерти.
Пусть она увязнет в том, что говорит, чтобы потом ей было труднее выпутываться.
В общем, пока она старательно обходила свое присутствие в больнице у постели лже-Коростелева. А я пока не задавала ей вопросов. Наконец она замолчала.
Я тихо спросила, как получилось, что она выдала за своего мужа чужого человека. Интонации мои извиняли ее заранее, что бы она ни сказала.
Кротова немного подумала. На этой стадии допроса она уже не обращала внимания на видеокамеру, которая поначалу ее немного сковывала. Я знала по опыту, что допрашиваемые в ходе допроса забывают
Она говорила, что не понимала, зачем это нужно, только слепо следовала инструкциям Виктора, понимая, что если она не подчинится, ей не быть в живых.
Я с интересом ждала, скажет ли она о ножевом ударе. Я уже примерно представляла, как она интерпретирует события, и не ошиблась в своих ожиданиях.
Давясь слезами, она рассказала, что после того, как Виктор заставил ее изображать жену неизвестного мужчины, он сам пропал. Она ничего не знала о его судьбе, страшно волновалась, да еще этот мужчина умер, и она не представляла, что ей следует делать. Этим и объясняется ее неприличная нервозность у меня в кабинете. А потом она находилась в снятой квартире, когда вдруг на пороге возник Виктор, с гипсовыми повязками на ногах. Он был просто невменяем, страшно обругал ее, набросился на нее, хотел убить, схватил кухонный нож, они боролись, и ей удалось повернуть нож так, что он напоролся на клинок.
Он упал и не двигался. Поняв, что он мертв, она собралась в страшной спешке и решила бежать. Хотела пересидеть где-то первое время, и ей в голову пришло использовать для этого заколоченный, пустующий дом, где Виктор жил с прежней семьей. Как-то она была там и теперь подумала, что это самое безопасное место, где искать ее никто не станет.
Когда она замолчала, я объявила об окончании видеозаписи.
Да, к счастью, она даже не предполагала, как много мы о ней знаем, о ней и о ее истинной роли во всех этих преступлениях. Но я и представить себе не могла, насколько эта роль серьезнее той, что я отвела ей. Не говоря уже о том, что врач сказал — раневой канал у Коростелева направлен сверху вниз. Ну никак он не мог напороться на нож, если только не висел вниз головой. Было понятно, зачем она с ним расправилась — в гипсе, беспомощный, он был ей только обузой.
Я вежливо объяснила Кротовой, что поскольку она причинила смерть Коростелеву, следствию надо проверить, соответствует ли действительности ее версия, а потому я вынуждена ее заключить под стражу, но ненадолго, надеюсь, до того момента, как все встанет на свои места. Она заверила меня, что все понимает и готова идти в камеру, — ведь все-таки человека жизни лишила, хоть и изверга.
Я оформила документы на ее задержание. Санкция на арест у меня была — я ведь объявляла ее в розыск, но я не хотела пользоваться этим документом, чтобы не дать понять Кротовой, что ее роль нам ясна, — ведь в постановлении были перечислены все преступления, в которых обвинялась Кротова.
Пусть немного потешится.
Мать Кротовой мы отпустили до следующего дня, и она сняла номер в ближайшей гостинице.
Теперь я молила Бога, чтобы Коростелев скорее пришел в себя. Мне было о чем с ним поговорить. И мне хотелось, чтобы первое лицо, которое он, очнувшись, увидит над своей кроватью, было моим.
С утра следующего дня я заняла свой пост у койки Коростелева. Я взяла с собой неотписанные дела и потихоньку заполняла процессуальные документы, составляла описи, подшивала нетолстые томики и ждала.