Ловушка для бога

Тихонов Михаил

Поддавшись импульсу, поднимаюсь с кровати и подхожу к отцу, кладя ему руку на плечо.

— Да ладно, пап. — Поддавшись эмоциям, даже делюсь с ним своей энергией, уж очень у него потускневшая аура. — Все нормально.

— Не нормально, Джек. — Отец тяжело вздохнул. — Не нормально… В общем, я пропустил очень много в твоей жизни, считай всё твоё детство. — И снова замолчал, будто собираясь с мыслями.

— Ничего. — пожимаю плечами, — видишь, вырос. — Улыбаюсь, а у самого на душе кошки скребут, предчувствуя неприятности.

Нет, в целом, возразить на слова отца донора

и нечего. Он ведь правду говорит. Действительно, пропустил большую часть жизни сына. Просто, вдруг подумалось — мой Отец Всевышний, вот так, даже в конце существования всех реальностей, не придет и ничего похожего не скажет. Ничего, я его найду и сам все скажу. В душе зарождалась злость.

— Вырос. Скоро уже и училище закончишь. — Отец поднял голову и чуть скривил губы в улыбке. — А что потом? Денег у меня нет, чтобы купить хорошую должность для тебя. А так… Мы здесь чужие — сам знаешь…

Знаю. Как не знать. Считай память-то полностью усвоилась. Кольнуло чувство вины — ведь этот разговор был предназначен не для меня. Для настоящего Джека. Это он до самой свой гибели верил, что отец однажды возьмёт себя в руки. И не дожил…

Что ж, я ведь бог Хаоса и Тьмы, и не переношу чувствовать себя виноватым. Нет, в смерти Джека я и не виновен. Да и душу вряд ли смогу отыскать в пучинах между реальностями. Но кое-что сделать все же смогу — например, наказать убийц. В конце концов, за любой поступок нужно отвечать.

— Заработаю. Не переживай. — Чуть сжимаю плечо отца, ободряя.

— Где? — Невесело усмехается тот, не поднимая головы. — Пойдешь к торговцам на побегушки? Нет, сын… Ты барон, и не вместно унижать честь и достоинство.

Хм, надо же, вспомнил про честь и достоинство. Мне в общем-то было что сказать, по данному поводу. Кое-какие навязчивые мысли от донора по наследству достались. Но думаю, лучше промолчать.

— В любом случае, я может и никудышный отец, но я знаю способ, как оставить тебе достойное наследство. — Голос отца стал твёрдым, и даже аура стала поярче. Он поднял на меня взгляд, в котором светилась решимость. — Я тут кое с кем сговорился. Ты же помнишь, что в нашем имении был серебряный рудник?

— Помню. — Киваю в ответ.

— Сегодня я выезжаю с караваном туда. — Отец говорил тяжело. — Времени прошло много, возможно, Порождение ушло. Такое бывает. — он поджал губы, чтобы не выдать сомнений.

А я вдруг понял — вот этот, казалось бы, уже застрявший на дне мужчина, решил сделать последний достойный поступок в своей жизни. Чтобы загладить вину перед сыном, воспитанием которого не занимался лет двенадцать. И он осознает, что скорее всего, обратно уже не вернётся, но все же идет на смертельный риск.

— Может не стоит? — Не знаю, что заставило меня произнести это. — Проживем и так.

— Нет, сын. — Отец встал со стула. — Я решил. В шкафу в моей спальне, немного денег. — Он смущённо улыбнулся. — Скопил с жалования, кое-какую сделку провернул. Тебе должно хватить на пару месяцев, хотя постараюсь вернуться побыстрее. Ладно, мне пора, сын. Караван скоро уходит. — Он как-то неловко обнял меня, чуть хлопнув по спине и скомкав разговор, быстрым шагом направился на выход. —

Мэри обещала приходить, приглядывать за тобой. Денег я ей за месяц уже заплатил. — Хотел сказать еще что-то, но лишь грустно улыбнулся и ушел.

Я смотрел в спину этому человеку, все же не поворачивается язык назвать его низшим, и… не знал, что думать. В душе бушевали сильно противоречивые эмоции. Похоже, от донора мне досталось больше, чем я думал. Или, наоборот, я потерял где-то во время перехода какую-то большую часть себя. Ту, которая отвечала за цинизм и высокомерие.

А ведь он пришел попрощаться с сыном. Каким бы не был жалким пропойцей. Пришёл… А мой Отец, перед уходом из реальности, даже этого не сделал.

Было желание догнать, и все же отговорить от этой авантюры, но я не сделал ни шага вслед. На пике своего могущества, мог бы просто перенестись в тот рудник, раскатать Порождение в лепёшку и вернуться. К сожалению, такое мне сейчас недоступно. Собрав всю свободную прану, ставлю на ауру отца, уже спускающегося по лестнице, печать. Чтобы с ним не произошло, его душа будет привязана к телу, и я смогу её найти.

Хлопнула входная дверь, оставляя меня в запущенном особняке одного. На макушку капнула вода с потолка. Чёртова крыша протекает, а на улице снова дождь. Странно, но про своего вчерашнего собутыльника отец даже не спросил. Может не помнит. В любом случае, я не полезу в подвал к крысам… Ну, а куда еще было девать. Тем более, подвалом мы не пользовались.

Громко ударил молоток в настенных часах, таких же потрепанных временем, как и окружающая обстановка. Я тряхнул головой, отгоняя мысли. Что ж, пора собираться в училище. Я уже говорил, что злой и память у меня хорошая? А еще, мне нужно выпустить пар. Я и богом-то не очень сдержанным был, а в теле низшего и вовсе сложно эмоции контролировать.

Глава 4

Глава 4

Само собой, сразу я на учёбу не пошёл. Прошёлся по дому, оценивая уже собственным взглядом, а не через призму восприятия донора. За ночь я смог окончательно взять тело под контроль, и даже стабилизировать источник праны. Точнее — создать новый, внутренний накопитель.

За неимением ничего лучшего, пришлось привязать к телу матрицу своей сути. Так-то, рискованное дело. Теперь я технически становился смертным. То есть, если это тело по каким-то причинам умрет — меня утянет в реинкарнатор Отца. Или в накопитель, что более вероятно.

И если первый вариант теоретически позволит переродиться, то второй… Лучше не умирать в этом теле. К сожалению, пока в этом мире я ещё не очень освоился, и алтаря нет, куда можно будет перепривязать матрицу.

А как вы хотите? Демиурги, они вроде всесильны и бессмертны. В мифологии низших. Мои полнородные братья и сестры, сгинувшие в Хаосе, тому подтверждение. Даже следов не осталось, а я ведь искал. Хорошо искал.

Зачем мне понадобилось осматривать дом? Так не люблю жить в трущобах. Можно, конечно, продать — отец оставил все бумаги на имущество, уже переписанное на моё имя. Ну, точнее на имя его сына. Короче, теперь я это Джек, а сам Джек умер.