Ловушка для декана
Шрифт:
Матвей был в полностью расстегнутой рубашке – вообще все выглядело так, будто он собрался воспользоваться маленькой душевой кабинкой, оборудованной в его кабинете вместе с туалетом. Лицо было напряжено, зрачки – расширены, рот – слегка приоткрыт, будто ему не хватало воздуха.
Он боится, поняла я. Панически боится этого разговора. Еле сдерживаясь, чтобы не хлопнуть перед моим носом дверью и не спрятаться в своей «раковине» уже навсегда.
– Давно здесь стоишь?
Ожидаемый вопрос.
Соври,
Я неловко пожала плечами.
– Минуты три-четыре.
Он закрыл глаза, утыкаясь лбом в изгиб собственной руки, которой опирался о косяк .
– Значит, все слышала… – мотнул головой, потом крепко зажмурился, открыл глаза и снова посмотрел на меня – уже по-другому. Как всегда – насмешливо, с легкой прохладцей.
– Надеюсь, ты не подумала, что я это всерьез?
Я даже рот открыла от такого беззастенчивого вранья.
– Эмм… А что… такое можно говорить не всерьез?
Он хмыкнул.
– Своему отражению в зеркале можно говорить все, что угодно, – отодвинул меня, прошел мимо, направляясь к огромному, письменному столу у окна.
Вот она – его зона комфорта! Сейчас усядется, ноги закинет на стол, и следующее его признание я могу уже никогда не услышать. А то и требования начнет предъявлять – мне уже знакомые.
– Если честно, Максимова, я просто тренировался говорить тебе приятности, чтобы убедить не делать аборт. Если ты вообще забеременела, разумеется. Знаю, знаю – подло… Но поверь, когда у тебя на руках будет малыш, ты сама будешь мне благодарна, что я немного… приукрасил мое к тебе отношение…
Совершенно не осознавая, что делаю, на одних лишь инстинктах, я догнала его, развернула к себе и со всей дури залепила пощечину.
Точнее чуть не залепила. Потому что он успел перехватить мою руку и остановить ее в сантиметре от своего лица.
Тяжело дыша, в атмосфере почти ощутимой ненависти, мы стояли друг напротив друга и смотрели один другому в глаза. Долго стояли – почти целую минуту.
А потом я подняла вторую руку и выкрутила его запястье – сбитыми костяшками вверх. Показала на раны взглядом.
– Не тяжело тебе далась репетиция фальшивого признания? Ничего не сломал?
Он дернул рукой, вырвал ее и отвернулся, засовывая руки в карманы.
– Ничего. Иди, Лера… У тебя лекция. Я потом… заберу тебя. Вечером.
Его голос звучал глухо и неразборчиво – будто он давил слова сквозь зубы.
И на мгновение мне захотелось налететь на него, развернуть, обнять, наорать, заплакать…
Что угодно, только не видеть эту спину – зажатую, напряженную, почти сгорбленную под грузом правды, которую он только что выдал мне – уже второй раз. И во второй же раз отказывался озвучить – нормальными, человеческими словами.
– Трус!
Слово сорвалось с языка так легко, будто бродило все это время
– Ты просто трус! – повторила еще громче.
И снова молчание. Только за дверью стало слышно, как секретарша замолчала, явно прислушиваясь.
Но мне вдруг стал на все плевать. На то, что меня услышат, на то, что я должна играть послушную, всем довольную невесту «самого крутого мужика в универе»… На самого этого «крутого мужика», который в своей крутизне заигрался так, что готов пожертвовать счастьем ради… чего?!
Ради власти надо мной? Ради того, чтобы не дай бог, не попасться к бабе «на крючок»?! Ради своего гипертрофированного эго?!
Трус, да.
Но я-то не трус. Я кто угодно, только не трус!
Снова развернув его к себе лицом, я набрала в легкие воздух, словно собиралась нырнуть, и четко и отчетливо произнесла.
– В общем… Если тебе интересно, я тоже тебя люблю.
Зажмурилась на мгновение, не веря, что сказала это, а потом поднялась на цыпочки и быстро приложилась к его губам – плотно и судорожно сжатым.
– Максимова… – его голос стал угрожающе низким и хриплым, рука, которую я все еще держала за запястье, заметно подрагивала.
– Что, «Максимова»? – я снова поцеловала его, на этот раз прилипнув к нему надолго и дождавшись реакции – смягчившихся губ и короткого, глухого стона мне в полураскрытый рот. – Я уже девятнадцать лет Максимо…
Договорила я уже у себя в голове, потому что в следующую секунду он сжимал меня в объятьях – так крепко, что дышать стало трудно, не то, что говорить. И целовал так жарко, что все мысли мои мгновенно расползлись в мягкую, бесформенную кашу…
Все, кроме одной. Самой важной.
– Стой… – я вырвалась из поцелуя, упираясь руками ему в грудь. – Подожди…
– В чем дело… – зрачки его уже были помутневшие, расфокусированные, а между ног мне отчетливо упирался холм на его ширинке.
– Я хочу тебя...
– А я хочу знать… – пытаясь восстановить дыхание, я отодвинулась и чуть наклонилась, упираясь руками себе чуть пониже бедер. – Хочу, чтобы ты сказал мне…
Он открыл было рот, но я остановила его жестом. Отдышалась и продолжила.
– Не сейчас, когда… – и красноречиво покосилась на его штаны. – Потом… вечером, когда встретимся… – я снова набрала в легкие воздух и выдохнула. – И… если сегодня не скажешь то, что… репетировал… можешь отчислять меня.
Развернувшись, я пошла к двери, с каждым шагом все больше понимая, что, быть может, сделала сейчас самую большую глупость в своей жизни.
Глава 33
На учебу после нашей с деканом встречи я все же пошла, но слов не хватает описать, что это была за учеба!