Ловушка для дурака

Уайт Полли

Однако Агния воспротивилась:

– Как раз не похоже. Алка никогда никуда не уезжала, не оставив адреса, даже в молодости. Вспомни.

Алевтина, подумав, взяла свои слова обратно. В самом деле, даже по молодости сестра-непоседа всегда отчитывалась, куда едет, на сколько и когда вернется, и, отправляясь за хлебом или поболтать к подружке в соседний дом, всегда прощалась, «на всякий случай», «мало ли что». С возрастом она стала еще более внимательной к этим вещам, потому что час, когда произойдет «мало ли что», неумолимо приближался.

– Послушай-ка,

а знаешь ли ты что-нибудь о ее квазимуже? – спросила она как бы мимоходом.

– Каком муже? – неталантливо солгала Агния и зарделась.

Речь шла о некоем человеке, с которым сестра Алла на старости лет проживала в так называемом гражданском браке. В загс она более идти не собиралась, утверждая, что ей, несмотря на вдовье состояние, девичья свобода дороже.

По ходу выяснялось, что информационное эмбарго соблюдалось несерьезно, без должной строгости. Алевтина, хотя и сурово хмурила брови, имела за собой тот же грешок. Совместными усилиями, намеками и недомолвками они восстановили примерную картину отношений сестры: ее избранник – вроде бы из «понаехавших», вроде бы родом откуда-то из Поволжья, как бы занимается научной работой, как бы бессребреник, романтик в начищенных туфлях и прочая, прочая.

Вариантов описаний много, бесспорно было лишь то, что Алла гораздо старше его.

– Нет, это уже полное безумие, – решительно заявила Агния, – почему ты мне ничего не сказала? Это надо прекратить.

Алевтина возмутилась:

– Я не сказала? Допустим, не сказала, а как я могла сказать, если ТЫ не сказала МНЕ?

– А мне откуда было знать? – по привычке солгала сестра, смутилась и замолчала.

– Ладно, довольно тыкать друг в друга перстами. Надо поехать и разобраться на месте.

– Сейчас?! – снова взвилась Агния.

– Что, ты занята? – холодно спросила Алевтина.

– Нет.

– Что и требовалось доказать. Засим прекращай пререкаться и надевай шляпку.

До дома Аллы, как было сказано, было недалеко, всего две остановки на метро, далее пять минут черепашьим шагом старух – и вот уже искомый дом, уютный одноподъездник красного кирпича, с бесстыдными просторными лоджиями (возмутительно было и то, что они вообще имеются), расположенный в зеленом, чисто убранном дворе. Несмотря на то, что и до станции метро, и до крупного проспекта рукой подать, никакого шума слышно не было.

Неподалеку имелось как минимум два достойных продуктовых магазина – непозволительная роскошь, непривычная для обитателей центра. Они-то считали необходимым таскаться за «органическими», «натуральными» продуктами с тележками в ближайший (и дорогущий) эко-супермаркет как минимум на двух видах транспорта.

В подъезде этого дома на окраине нахально не воняло ни кошками, ни бродягами (непременного атрибута любого дома благородного центра). А как было тут вызывающе чисто! И как смели все эти почтовые ящики иметь дверки, висеть на надлежащих местах и закрываться на замочки? Вдобавок и лифт ходил, и кнопки были целы,

а стены – не расписаны. Поднялись на четвертый этаж – и огорчились еще больше.

– Пошехонцы, – процедила Агния с плохо скрываемой завистью.

– Согласна, – с отвращением согласилась сестра, с аналогичным чувством рассматривая дверь квартиры родственницы, стальную, блестящую (да еще и с одним-единственным звонком! Ну и счетчиком, разумеется).

Раскалившись до последнего предела, они принялись давить на кнопочку. Звонок работал, но никто не открывал. За проклятой сейфовой дверью ничегошеньки не прослушивалось. Повторив попытку несколько раз, сестры набросали на листке краткую записку резко предписывающего содержания («Позвони немедленно» и т. д.), заложили послание за ручку двери и несолоно хлебавши собрались восвояси и даже вызвали для этих целей лифт.

Тот не замедлил приехать и вывалить еще неприятностей. Он привез в своих недрах троих противных субъектов: двух отвратительно энергичных женщин и одного непозволительно спокойного мужчину. Которые к тому же с порога лифта повели себя странно.

Во-первых, когда разъехались двери, они немедленно замолчали, хотя весь путь с первого этажа оглушительно болтали. Во-вторых, покинув лифт, синхронно и со свистом втянули носами воздух, с подозрением меряя сестер пронизывающими взглядами.

Одна из этих энергичных – тощая, с толстой папкой, – осведомилась нагло:

– Вы что, сюда? – и показала на дверь Аллиной квартиры.

– А вам какое дело? – вскинулась Алевтина, но Агния, быстрее сориентировавшись, признала, что да, и вкрадчиво спросила:

– А почему, собственно говоря, вас это интересует?

– Потому, что если вы насчет сделки, то можете отправляться обратно, – заявила она.

– Сделки? Какой сделки? – с замиранием сердца спросила Агния. Соображала она достаточно быстро, поэтому перед глазами старой девы начала собираться темная мгла.

Тощая нахалка нагрубила: «Никакой», и уверенно надавила на звонок. Ей тоже никто не ответил.

– Что, никого? – осведомилась другая женщина, небольшая, весьма округлая и налитая, как горшок с маслом. – А ну-ка дай-ка я.

И, отстранив тощую, зачем-то позвонила сама, как если бы умела давить на кнопки как-то по-особому. Разумеется, результат был таким же.

Тощая энергичная пробормотала:

– Странно. Только что звонила, утверждал, что дома.

– Кто утверждал? – спросила Агния.

– Что встреваете? – возмутилась толстая.

– В самом деле, вам-то какое дело? – поддержала тощая.

– Ну хотя бы такое, что в этой квартире проживала наша сестра, – звеня от негодования, но все-таки сдерживаясь, поведала Алевтина.

– До революции? – сострила тощая.

– Идите-ка вы своей дорогой, – посоветовала толстая.

Алевтина открыла было рот, чтобы пальнуть риторикой из главного калибра, но более разумная Агния, торопливо извинившись, затолкала сестру в лифт и нажала кнопку.