Ловушка для джентльмена
Шрифт:
Упершись подбородком в колени, она уставилась вдаль невидящим взглядом, Гвен никогда не считала себя робкой, напротив, полагала, что она довольно смелая — ведь ей пришлось выживать самостоятельно. Но в последнее время она все чаще задавала себе вопрос: а может, она просто убегает от того, с чем ее сталкивает жизнь? И не состоит ли истинная храбрость в том, чтобы посмотреть в лицо страху, который растет в ней, словно ее личный Демон? А вдруг то, что она всегда принимала за бесстрашие, на самом деле всего лишь худший вид лжи? Потому что эту
После того как Маркус признался ей в своем чувстве, она почти постоянно думала об их отношениях и вскоре стала замечать, что ее взгляды на жизнь начали меняться — медленно, почти незаметно, но все-таки… Хотя очень может быть, что меняться она начала с того момента, как встретила его, — возможно, ей просто не хотелось это признавать.
Что ж, на свете существуют вещи и похуже, чем любить и быть любимой таким человеком, как Маркус. Она всегда обвиняла любовь в смерти своей матери, которая пыталась подарить ее отцу сына. Теперь она усомнилась… Не был ли то выбор, который ее мать с радостью сделала для того, кого любила, возможно, также и для себя самой? Именно любовь оторвала ее сестру от семьи и в конце концов привела к гибели в чужой стране, далеко от дома. Конечно же, сестра была счастлива со своим мужем, и очень может быть, что ее счастье стоило принесенной жертвы.
Да, она боялась своих чувств к мужу, но еще больше пугало другое: Гвен понимала, что с радостью отдаст ради него все — богатство, положение в обществе, даже жизнь.
Именно это и довело ее до такого состояния. В ней глубоко сидела уверенность, что если она примет любовь мужа и сама его полюбит, то это сделает ее уязвимой. И, что еще хуже, она понимала, что это ее уже не тревожит.
Может быть, истинная храбрость состоит в следовании велениям сердца?
Она испустила долгий покорный вздох. Да, она его любит, и он любит ее, и не имеет никакого значения, что произойдет в будущем. По-настоящему важна только их любовь.
— А я гадал, найду ли я вас здесь, — раздался вдруг голос Маркуса.
— Вы, значит, опять шпионите за мной. — Она заставила себя улыбнуться.
Он рассмеялся и сел подле нее.
— Ничего подобного. Я, конечно, подошел к вам… окольными путями, но я вовсе не собирался шпионить.
— Неужели?
— Ну… — Он лукаво улыбнулся, — Видите ли, мне очень нравится выражение, появляющееся на вашем лице всякий раз, когда я застаю вас врасплох. Выражение… сердитого удивления, если можно так сказать.
— Сердитого удивления? — Она подняла бровь. — Что же это за выражение?
— Я полагаю, подобное выражение очень любят гувернантки, но сомневаюсь, что смогу его скопировать. — Он сокрушенно покачал головой. — Но я все же попытаюсь — заметьте, только потому, что вы спросили. Это выглядит примерно так.
Он на несколько секунд задумался, потом широко раскрыл глаза и поджал губы.
Она посмотрела на него и расхохоталась:
— Совсем даже не похоже.
— О
— Немедленно прекратите.
Он поднес к губам ее руку и проговорил:
— Прекращу, но не задаром.
Взгляды их встретились, и сердце ее замерло.
— А какая будет цена?
— Правда. — Он по-прежнему смотрел ей в глаза. — Честность.
— По большей части я была с вами откровенна. Не рассказала только о племянницах, и это, наверное… ошибка с моей стороны.
— Ошибка?
— Да, — ответила она без колебаний. — Просто ошибка. Или, возможно, наказание. Это я могу вам сказать, но не больше.
— От вас, моя дорогая леди Пеннингтон, я всегда рад получить любую малость. В особенности когда речь идет о признании, что вы, вероятно, были не правы.
Она покачала головой и попыталась сдержать улыбку.
— Мне кажется, я не произносила слово «не права». Ошибалась, быть может, заблуждалась, неправильно поступала, — но не права… Нет, такого не случалось.
— Понятно. Значит, мне просто показалось, что вы признались в том, что…
— Вот именно, — перебила она. — Просто показалось. Он рассмеялся:
— По крайней мере это уже кое-что… — На лице его вдруг появилось выражение крайнего напряжения. — Гвен, я… — Маркус вздохнул и потупился; казалось, он не решался заговорить. Наконец он поднял голову и снова посмотрел ей в глаза. — Твен, вы счастливы?
Она улыбнулась:
— Конечно, счастлива.
— Почему?
— Почему? — Она пожала плечами. — Господи, Маркус, у меня же есть все, что любая женщина может только пожелать. Богатство, положение, прекрасная семья... Почему бы мне не быть счастливой?
Он недоверчиво покачал головой:
— Я не уверен… Мне кажется, что вы ведете себя очень странно, и я не понимаю…
— Вам и незачем понимать. В моем поведении нет ничего странного. Просто я… — Она задумалась. — Просто я женщина. Да, в этом все дело. Я женщина, а вы не привыкли жить бок о бок с женщиной.
Он кивнул:
— Так я и подумал поначалу.
— А теперь?
— Теперь? — Маркус вглядывался в ее лицо. — Теперь я встревожен. Мое внимание обратили на то, что вы, возможно, сбиты с толку внезапностью, с которой изменилась ваша жизнь, ваша судьба. Словно вы боитесь, что если вы признаетесь в вашем счастье, то все исчезнет.
— Но это же смешно. — Гвен поднялась на ноги и посмотрела на него сверху вниз. Она не желала признавать, что он, возможно, прав. — Как могла у вас появиться такая нелепая мысль? Откуда она взялась?
Он закинул руки за голову и прислонился спиной к дереву.
— Уверяю вас, из вполне достоверного источника.
— Что же это… за источник?
— Другие женщины. — На губах его заиграла самодовольная улыбка. — О, они гораздо меньше вас ростом. И гораздо моложе. Но они более откровенны, хотя, осмелюсь заметить, в это трудно поверить.