Ловушка для химер
Шрифт:
— Для первого раза нет, а вот во второй раз, очень может быть. Плетьми будем бить, не смертельно, но многие запомнят, — в голосе Аскольда звякает металл.
Ладушка с тревогой смотрит мне в глаза, но неожиданно на лице отражается целая гамма из чувств и возникает решимость: — Ребята, в принципе, я с вами согласна, давить воров надо, эти гады и сюда влезли!
Наверное, она вспомнила, как с неё хулиганы срывали золотую цепочку с крестиком, ещё в той жизни. Она часто вспоминала, как липкие, грязные руки шарили у неё на шее, а её будто парализовало от страха. Затем рванули цепочку,
Мне стало весело, Аскольд подобрел лицом, Яна прижалась к его плечу, а Семён насупился, видно, демократические принципы сильно сидят в сознании. Он верит в сказки о перевоспитание. Что делать, у каждого в голове, свои тараканы, иногда, даже белые.
— Завтра пошлём экспедицию, один из учёных мужей предположил, что у нас есть все шансы изготовить цемент. Утверждает, что найдёт все химические компоненты для производства, а нас заставляет изготовить печь по его чертежам, — меняет тему разговора Аскольд.
— Если заставляет, надо изготовить, — соглашаюсь я. — Единственное требование, все химические производства, вне зоны города и, чтоб никакого загрязнения местности. Это должен быть из основных законов, хватит свинячить, за нарушение, — я вздрогнул от пронзившей меня мысли, — всё, вплоть до смертной казни.
Аскольд кивает, Семёна же, потрясли мои слова, он жалко смотрит на меня: — Это жестоко, — затравлено произносит он.
— Зато действенно, — стреляет глазами Яна.
— Расслабься, дружище, — я хлопаю по плечу, — ты ли это говоришь? А кто мужика дубиной убил?
— Я? Он нас хотел убить! Я случайно!
— Так, вот, Семён. Всё это свинство, бомба замедленного действия, которая, в будущем, может убить всё человечество, — я пристально смотрю в глаза. Он взгляд не потупил, вздыхает и… соглашается со мной — приятно иметь дело с умным человеком.
Семён ещё сильнее насупился, сосредоточенно ковыряет песок сломанным луком, он ушёл в мысли, в мозгу происходят титанические подвижки, но я уверен, циферки в голове расположатся правильно.
— А как наш архитектор по поводу планировки города, Архип Иванович, кажется. Что предлагает? — смотрю я на Аскольда.
— Утверждает, что на склонах место для населения города не хватит, а ещё планируется прирост. Требует рассмотреть его предложение по выводу города со склонов на плато.
— Вот учёные у нас, — улыбаюсь я, — всё требуют, требуют, но всё сходится с нашими мыслями. Он прав, нам необходимо выходить на поверхность, но и склоны не оставлять, пускай там будут бассейны, бани, коптильни, сады. Твоя дочурка, орехов грецких насадила, Семён картошку закопал, земля там богатая, это будет зоной отдыха для трудящихся княжеских родов, — шучу я.
— Хорошая идея, — неожиданно поддерживает меня Лада.
— Ты это, насчёт трудящихся, — ехидно замечаю я.
— И это, тоже, — так же ехидно ответила она. — Мы первые обнаружили площадки, значит и привилегий у нас больше.
— Она права, — поддерживает её Яна.
— В плане безопасности, это место самое выгодное. С моря трудно подобраться, только одна тропа, но мы её перекроем
— Что за путники сюда пожаловали? — всматриваюсь я в том направлении.
— Ночью нормальные не ходят, — поджимает губки Лада.
— Шли бы вы в лагерь, девочки, — бросает Аскольд.
— Их трое… точно, трое, — замечает глазастая Яна. — Думаю, мальчики, в случае чего, вы справитесь, — уверенно говорит она, хищно раздувая ноздри.
— Ладно, сидите, — Аскольд по своему обыкновению усмехается, он всё просчитал и думает, что произойдёт нечто забавное.
Фигуры медленно приближаются, их трое мужчин весьма крепкого телосложения, в руках держат толстые палки. Когда равняются с нами, я понимаю жену, «ночью нормальные не ходят», они мне сразу не понравились, лысые, морды в щетине, татуировки вызывающе бьют синевой, глаза наглые, маслянистые.
— Здорово, братаны, — вякает один из них. — Греетесь под луной, — хохотнул он, думая, что остроумно шутит.
Краем глаза отмечаю, как Аскольд выудил на свет божий, длинный кусок обсидиана, острого как бритва и понял, если начнут мутить, шансов у «братанов» никаких.
— Живёте там? — указал тот взглядом на скалы, где виднелись отблески от костров. — Далеко, — глубокомысленно изрекает он.
«Братаны» явно изучают нас. Они видят: один из нас, Аскольд, что-то аспиранта, худощавый, с неказистой бородкой, вроде бы слякоть, но их сбивает с толку, очень уж он спокоен. Я также не выделяюсь телосложением, слегка покрепче, но не намного. Семён крупный, но несколько рыхловат, тоже не противник.
Видно всё, прокрутив в своих мозгах, они решили действовать: — Братаны, баб у вас многовато, одну отдайте, миром разойдёмся.
Лада вспыхивает словно факел, глаза сверкнули как два боевых лазера, испепеляя подонков ненавистью. Яна, напротив, язвительно улыбается, с пренебрежением бросает: — Шли бы вы своей дорогой, козлы, не ровен час, обделаетесь в штаны, вонять будете, хотя, вы и так смердите, хоть нос зажимай.
— Во, чешет! — восхищается главарь, — решено, мы заберём эту тёлку.
Что произошло всей момент, за гранью соображения, Семён с рёвом взбесившегося ишака вскакивает на ноги и влепляет такую мощную оплеуху, что звучит характерный треск ломающихся шейных позвонков, голова у урки откидывается назад, он подает, некоторое время бьётся в конвульсиях, взбрыкивает ногами, разбрасывая прибрежную гальку, и затихает в нелепой позе. Все замерли, возникает тишина, лишь волны шуршат по обкатанным камням.
Семён сам в ужасе от содеянного, глаза наливаются слезами, руки трясутся, но урки это поняли по-своему, они решили, что у парня «сносит крышу» и он сейчас пойдёт в разнос и начнёт всё крушить на своём пути. Они попятились, расклад сейчас не в их пользу, двое против троих, не считая женщин, хотя я уверен, наших любимых недооценивать нельзя.