Ловушка для лжепринцессы

Муратова Ульяна

— Нет, что ты. Никто бы не позволил ими пользоваться, если бы они были опасны. Либо поставили бы ограничение только для мужчин.

Я даже обернулась на него.

— То есть женщин не везде пускают?

— Нет, конечно. Только туда, где безопасно.

— Это по этой причине никто в Таланне не видел вилерианок? Вы их не берёте в свои военные набеги! — осенило меня.

— И по этой тоже. Да и вообще, зачем их туда брать? — удивился Мейер, а потом спросил: — Лисса, а что ты любишь? Чем тебе нравится заниматься?

— Люблю читать и готовить, — подумав,

сказала я.

— Но готовить — это же обязанность мужчины. Ты же можешь обжечься или порезаться!

Я нахмурилась и повернулась к нему. Нет, такая гиперопека совершенно не прельщает. Может, тут и в руки можно брать только подушку, потому что она мягкая? И вообще желательно из кровати не вылезать. На ней же сначала мужа ублажать, потом детей рожать, а после от старости умирать.

Мейер смотрел на меня с совершенно безмятежным лицом.

— А можно ещё про мужские и женские обязанности поподробнее?

— Ну женщины рожают детей и распоряжаются в доме. А всё остальное делают мужчины и големы.

— Посуду моют и готовят мужчины?

— Ну да, это же мужские обязанности, — с готовностью кивнул Мейер.

Внезапно.

А ведь если так подумать, то хороший мир Вилерия. Даже прямо-таки замечательный. Нет, серьёзно, я уже немножечко влюбилась за одну только подобную концепцию.

— А женские — только детей рожать?

— Да. Ещё быть красивой и счастливой. Ну и если девочка родится, то помогать её учить и растить. А мальчиков отец обычно сам воспитывает.

Я так сильно развернулась к Мейеру, что аж хрустнуло в спине. Он мне врёт? Не может же быть так… хорошо? А что если он вводит в заблуждение? А после свадьбы — кромешный ад и хороводы чертей?

После того, как со мной обошлась Лалисса, верить кому-либо было бы просто глупо. Но сказка получалась красивая, и я решила слушать Мейера, как аудиокнигу: наслаждаться звуками приятного голоса и восторгаться авторской задумкой.

— Расскажи о себе, — попросила я, разглядывая его.

— Мой отец — брат главы клана Дарлегур. У нас обширные земли к северу от столицы. У меня семь братьев. В основном младших. Старший только один. Он уже женат.

— А сёстры есть?

— Нет. Если бы! Нам последние поколения на девочек как-то не везёт, среди двоюродных сестёр тоже нет.

— А у меня три младшие сестры, представляешь? — улыбнулась я.

— Разве? Я думал, что у Банрийя только одна дочь, — нахмурился Мейер.

— Не родных, разумеется, — спохватилась я.

Вот не быть мне шпионкой, и канцлер меня тоже сразу раскусил. Какое-то время мы молчали. Я огляделась. На многих эльгах велись беседы, и порой даже раздавался мелодичный женский смех. Большинство девушек уже не выглядели несчастными, а некоторые улыбались, глядя на своих спутников. Подумалось, что дилижансы вилерианцы нарочно не использовали — как в них обеспечить такой плотный контакт? А так — трусишь сверзиться с конелося, держишься за своего вилерианца, а он тебе в это время в уши льёт комплименты и заверения о том, что всю жизнь будет мыть посуду.

«Женщины любят ушами, потому что у них нет

ни сердца, ни мозгов», — как-то сказал папа. Хорошо, что мама не слышала, а то наподдала бы ему хорошенечко.

— А ты чем любишь заниматься? — задала я вопрос после долгой паузы.

— Хочу вникнуть в производство стекла. У нашей семьи есть две стекольные фабрики. Но я был занят в походах. Редко когда подолгу оставался дома. А два года назад начал строительство своего поместья. Чтобы привести туда жену. И времени совсем не оставалось. Хотя это и интересно.

— Что именно? Строительство или фабрика?

— Знаешь, и то и другое. Везде много нюансов. Нужно вникать. Читать по теме. А мне никогда времени не хватало.

Контуженный ты ёж, я что, Мейера пожалеть теперь должна, что он, бедолага, утомился ходить по разным мирам баб воровать и мирное население кошмарить? С другой стороны, а что им ещё делать? Молодому здоровому мужику хочется иметь… пару (скажем вежливо). Те, кому пара не досталась, идут в поход. Логично? Вполне. Судя по тому, что военную стезю Мейер хочет поскорее бросить, не от хорошей жизни он её избрал.

Все мы — каждый из нас — заложники обстоятельств, разница лишь в том, хорошие они или плохие.

— А Первый из равных — это титул или должность? — спросила я.

— Временное звание. У нас есть строгая иерархия и в походах, и в жизни. Если бы я погиб, Первым стал бы Аннард.

— А какие у вас титулы? Как обращаться к людям?

— Насчёт титулов мы не заморачиваемся. Обращаются так: к женщинам — кона, к женатому мужчине — конкор, к остальным — кор.

— То есть ты — кор Дарлегур?

— Кор Мейер Феймин Листаматур Дарлегур, — ответил он.

Нет, понятно, что они тут не могут быть Васями Ивановыми, но можно всё же как-то попроще, а?

На постоялый двор мы приехали, когда стемнело. К тому моменту всё, чего я хотела — это уединиться в туалете. С заходом солнца резко похолодало, и с вполне приемлемых минус пяти температура опустилась до минус десяти-пятнадцати. Я начала замерзать, даже меховой плащ не помогал. Когда я поёжилась, Мейер укутал меня ещё и своим плащом, так что я теперь больше напоминала бабу на чайнике, а не лжепринцессу на конелосе. Судя по виду, вилерианца морозец тоже щипал знатно, но он молча сносил холод, только пришпоривал эльга.

В общем, в тёплое помещение большого гостиничного (не побоюсь этого слова) комплекса мы ввалились слегка запорошенные снегом (все), голодные (тоже все), уставшие (даже эльги), замёрзшие (Мейер) и изо всех сил старающиеся не описаться (я).

В номер я влетела с вытаращенными глазами, потому что давление в организме было повышенное, и казалось, что из меня сейчас польётся, и если не снизу, то как минимум из ушей. К счастью, удобства были на месте. Галантно оставив меня в одиночестве, Мейер ушёл из номера, поэтому я предалась простой и доступной каждому радости. Знаете, человек, который говорит, что ничто в жизни не способно его порадовать, лукавит. Не описаться на публике — вот рецепт простого счастья, доступного любому и всегда.