Ловушка для невесты

Грейси Анна

Аиша покрывала всего его беспорядочными, суматошными поцелуями – лицо, рот, глаза, шершавый подбородок, выпуклые мышцы плеч – одним словом, все те места, до которых она только могла дотянуться. Целуя, пробуя его на вкус, она словно излечивала его, защищала его, дарила ему всё то, чем владела – дарила саму себя.

И будь что будет.

Она была на волосок от смерти. До сих пор слышала, как сабля со свистом рассекла воздух всего в нескольких дюймах над её головой. Но она была цела, цела и невредима

и находилась в объятиях мужчины, который заставлял её чувствовать себя более живой, чем она чувствовала когда-либо прежде.

Аиша задела бёдра Рейфа и ощутила под бриджами из оленьей шкуры вздыбленную горячую твёрдую плоть. Его мощное тело неистово содрогнулось. Рейф застонал, и от этого звука дикое ликование с безудержной силой забурлило в ней.

Рейф обхватил её ладошки своими большими руками и заставил остановиться на несколько лихорадочных мгновений. Его широкая, сильная грудь тяжело вздымалась, дыхание вырывалось горячими, прерывистыми вздохами. Голубые глаза внимательно всматривались в её лицо.

– Ты уверена в этом, Аиша? Потому что если ты скажешь да, пути назад уже не будет.

– Да! – нагнувшись, она поцеловала его. – Я хочу тебя. Хочу этого. Хочу сейчас, – она не знала, о каком «этом» говорит, но мощная сила глубоко внутри вела её вперед.

Она была жива. Жива. И нуждалась в нём. Страстно желала его. Её тело знало, что происходит, оно дрожало, болело и действовало, руководствуясь инстинктом древним, как мир. А она доверяла своим инстинктам.

– Если ты уверена… – выдохнул Рейф глубоким и сиплым голосом. Медленно его взгляд спустился к её обнаженной груди, находившейся всего в нескольких дюймах над его лицом.

Аиша почувствовала, как её щёки залились жарким румянцем. Прижимаясь к нему, она не помнила о своей наготе. Никогда раньше ни один мужчина не видел её обнажённой, и его откровенный взгляд наполнил её и неловкостью, и гордостью.

– Как красиво, – прошептал Рейф. – Словно лунный свет. Какое же это преступление было перетягивать их все эти годы.

Приподняв голову, он поцеловал оба холмика, и ощущение его горячего рта на прохладной, нежной коже… о, если ей суждено умереть сейчас…

Но она не умирает, и Рейф жив, и… о… ощущение его шершавого подбородка, прикасающегося к её нежной груди…

Он едва не сводил с ума, проводя губами по её груди легкими, но пылкими прикосновениями, держа её над собой так, что она не могла пошевелиться, не могла прижаться к его груди, не могла попробовать его на вкус, прикоснуться к нему в ответ, как ей того неистово хотелось.

Его рот, язык, подбородок ласкали Аишу, пока каждая жилка в её теле не запылала.

Наконец Рейф ослабил свою хватку. Он обхватил ладонями её лицо и начал приближать её губы к своим, но так медленно, намеренно медленно… что когда их губы наконец встретились, Аиша дрожала от предвкушения.

И она целовала его в ответ, целовала лихорадочно, отчаянно, неуклюже,

не зная, что именно надо делать, но желая довести его до этого причиняющего боль помрачения рассудка, до какого он довел её.

Но она знала, что должно было последовать. И когда Аиша потянулась к застежке его бридж, руки её дрожали. Дрожали от того, что она спешила, а не от того, что нервничала.

Ну, немного всё-таки нервничала.

Она знала все сокровенные уголки его тела. После многочисленных обтираний прошлой недели, никаких сюрпризов быть не должно.

Но что он делал своим ртом… лишал её… рассудка… и она хотела… нуждалась…

Рейф опустил ладонь на её руку и, прижав девичью ладошку к тяжелой горячей выпуклости, не дал Аише расстегнуть его бриджи.

– Помедленнее, кошечка, – простонал он.

Она уставилась на него, прерывисто дыша:

– Я не хочу медленнее.

Рейф оставался неподвижным, и тогда она изогнулась и легонько куснула его за плечо.

Он рассмеялся.

– Дикая кошечка, – сказал он и перевернулся так, что Аиша оказался лежащей на спине, под ним. – Поверь мне, – продолжил он, – лучше всё делать медленно.

– Лучше для кого? – раздражённо зарычала она.

– Для тебя, – он улыбнулся, и его глаза засверкали ещё ярче. – А значит и для меня, – и он снова целовал её, глубоко, проникая своим нежным, словно бархат, языком в её ротик, лаская её в настойчивом ритме, позволяя их языкам сливаться, соединяться, пока Аиша не ослабела от желания. А затем Рейф начал осыпать неторопливыми поцелуями её подбородок и шею, спускаясь к груди.

– Чистая земляника, – прошептал он, обхватывая губами её сосок. Легонько прикусив его, прошёлся по верхушке языком, глубоко втянул в рот, снова куснул, поласкал зубами и языком, и всё это время Аиша беспомощно изгибалась под ним, пронзаемая стрелами удовольствия, заставляющими пульсировать её плоть.

Его большие, тёплые, огрубевшие руки скользили по её телу, обхватывая, сжимая, лаская. Казалось, он совершенно точно знал, что нужно делать, чтобы довести её до самозабвения. Аиша хотела ответить ему тем же, но она не могла думать, не могла пошевелиться, не могла ничего делать, только дрожать и изгибаться в муках беспомощного удовольствия.

Когда Рейф обхватил рукой мягкий холмик меж её бёдер и начал поглаживать его через хлопок её турецких панталон, Аиша затрепетала. Издалека она услышала:

– Эта штучка тебе дорога?

– Штучка? – её глаза открылись, и мир, пусть и мечтательно неясный, отчасти вернулся на своё место. Она слышала прерывистое дыхание, своё и Рейфа. Его сверкающие глаза пристально всматривались в её.

Что он только что сказал?

Рейф потянул за завязки:

– Не могу развязать.

Аиша опустила глаза на его губы и забыла, что надо ему ответить. Его красивый, мужественный рот… что он им творил…

Затем Рейф пробормотал:

– Не беспокойся, я просто сорву их.