Ловушка для «Осьминога»
Шрифт:
– Залезай, кореш! – крикнул Володя, остановив трайлер так, что дверца кабины оказалась напротив студента. – Садись, скоро дома будем…
Студент проворно забрался в кабину, поздоровался, поблагодарил и умолк, глядя прямо перед собой.
Володю так переполняла большая и светлая радость, что он не заметил некоторой напряженности своего попутчика.
– В Синегорье, значит? – спросил он.
Студент кивнул.
– Из нашего стройотряда? – не унимался Рыбин, сбоку разглядывая парня. Впрочем, не парень, это был, скорее,
– Нет, – ответил бородач. – Я комиссар из районного штаба.
– Сами-то из студентов? – спросил Володя.
– Аспирант, – ответил попутчик. – Вот еду посмотреть, как они там у вас строят.
– А что?! – воскликнул Рыбин. – Вкалывают дай Бог каждому… Хорошая школа выходит. Я как раз панели для них везу
Хотел Володя сказать, что через семь лет его Валюшка, которую он сегодня утром впервые держал на руках, пойдет учиться в эту школу, только не успел.
Человек, которого он подобрал на дороге, сунул руку в карман форменной куртки, где лежал пистолет.
– А это что у вас? – кивнул он в сторону окошка со стороны водителя
– Это… – Володя слегка повернул голову в сторону проносившихся слева строений молочной фермы, хотел ответить, но ответить ему не дали. «Аспирант», незаметно доставший пистолет, сунул его за Володину спину и дважды выстрелил под лопатку.
III
На пограничном контрольно-пропускном пункте Клюквенное в этот вечер дежурили двое пограничников: ефрейтор Саша Ефлеев и недавно прибывший из учебного отряда рядовой Сережа Лучкин.
Лучкнн первым услышал пока еще далекий рев трайлера, идущего на предельной скорости.
– Кто-то к нам в гости движет, – сказал он ефрейтору, который был в их наряде старшим.
– По времени не автобус, – отозвался Ефлеев, прислушиваясь. – Да и звук не тот… – Он почувствовал непонятную тревогу, глянул на закрытый шлагбаум и на всякий случай спросил: – Красный у нас горит?
– Горит, товарищ ефрейтор! – весело выкрикнул Лучкин.
«Чего он веселится? – хмуро подумал ефрейтор. – Не ко времени будто бы…»
Ефлеев уже повидал кое-что на границе, был опытным солдатом и приобрел главное качество настоящего охранителя границы – он желал на границе тишины и спокойствия и делал все, чтобы эти два состояния сохранялись здесь как можно дольше. А Сережа Лучкин и в самом деле был в некоем приподнятом настроении. Он понятия не имел, откуда и почему оно появилось, молодой парень словно чувствовал приближение события и радовался ему, инстинктивно, подсознательно готовясь испытать себя в настоящем деле.
В километре от поста дорога поворачивала, и машину пока не было видно. Но вот внезапно выметнулся ее громоздкий корпус и стал быстро приближаться.
– Не нравится мне это, – вполголоса проговорил спокойно Ефлеев и тут же принял решение. – Лучкин! –
Основной наряд с досмотровой группой находился у самой границы. Командовал им сегодня прапорщик Леонид Бычков, дослуживающий последний год сверхсрочного пятилетия.
Машина была метрах в шестистах от КПП, когда Ефлеев прокричал в трубку:
– На пост движется трайлер с панелями! Скорость – восемьдесят в час… Не тормозит, товарищ прапорщик! Думаю, идет на прорыв…
Бычков о чем-то спросил, но его голос в телефонной трубке заглушил треск сокрушаемого трайлером шлагбаума.
– Прорвался, товарищ прапорщик! – крикнул Ефлеев. – Уходит к вам! Да-да! Все понял.
Он быстро повесил трубку, выглянул из будки и увидел, как выбежавший на полотно дороги Лучкин приложил к плечу укороченный автомат Калашникова.
– Отставить! – крикнул ефрейтор. – Не стрелять! Его там встретят.
IV
Но убийцу Володи Рыбина ждали неподалеку от границы не только на нашей стороне. Около семнадцати часов по местному времени через финский поселок Фуруельм прошла, направляясь к советской границе, легковая автомашина марки «вольво» серебристого цвета. Миновав стоящий на окраине двухэтажный домик-коттедж, в котором жил егерь Пекко Виртанен со своим многочисленным семейством, водитель «вольво» проехал еще метров пятьсот и повернул налево. Здесь основное шоссе Стокгольм – Хельсинки – Ленинград пересекала рокадная дорога, идущая вдоль границы. В двухстах метрах от развилки автомобиль развернулся и встал. Водитель выключил двигатель.
– Вы думаете, мы отсюда что-нибудь услышим, Стив? – спросил у водителя человек, сидевший с ним рядом.
– Конечно, – ответил Стив, кряжистый, плотный блондин с приплюснутым «боксерским» носом, который достался ему от природы. Впрочем, хозяин «боксерского» носа довольно неплохо, по житейской необходимости, владел приемами кулачного боя. – Во-первых, до границы всего полтора километра. Там поднимется такой шум, что мы его, разумеется, услышим. Во-вторых, у нас включен радиотелефон. Мой человек возле заставы подаст условный сигнал.
– Боюсь, что этот шум, Стив, услышат в Хельсинки и Вашингтоне, – проворчал пассажир с заднего сиденья. – Финны не хотят осложнений с русскими, начнут копать, сделают представление нашему посольству, не остановятся и перед тем, чтобы объявить кое-кого персоной нон грата. Могут потянуть ниточку к своим соседям. Те тоже захотят соблюсти невинность. А отдуваться нам с вами, Стив. И вы, Майкл, можете загреметь со своим дипломатическим иммунитетом.
– Мне к этому не привыкать, – усмехнулся тот, кто сидел рядом с водителем. – Только я надеюсь, что наш друг Рутти Лаймесон, как бывший абориген, продумал детали и проведет операцию так, что, по выражению русских, комар носа не подточит.