Ловушка для плейбоя
Шрифт:
– С нами поедет ещё один человек, – прерываю монолог Тохи о прелестях ловли рыбы в пресном водоёме.
– Если это не Грач, то я на всё согласен, – отпускает смешок Димон.
– Моя мама.
Смех за столом сразу прекращается: парни в курсе ситуации с матерью и полностью на моей стороне относительно её. Порой мне даже кажется, что мои друзья ненавидят Губернатора Даманова даже больше, чем я сам. А ведь в детстве я всегда копировал его – во всём: от одежды до манеры разговаривать, хотя ещё мало что понимал тогда. Мама всегда учила меня уважать его, потому что он дал мне жизнь; что мы должны прощать
Но я слишком рано повзрослел и стал сопротивляться его желанию сделать из меня марионетку.
Во время второй пары собираюсь смыться, чтобы собрать вещи для поездки, пользуясь тем, что отца нет дома, но парни тормозят меня, напоминая о том, что третьей парой у нас семинар с преподом, которого мы вчера выбесили. То есть, у нас было наказание, о котором я напрочь забыл, и которое до сих пор не было сделано ни у кого из нашей троицы. Я бы мог забить на это, но на самом деле проблем в сессию иметь не хотелось: одно дело пропускать пары, и совсем другое – пустить коту под хвост три года своей жизни, раз уж я на это всё подписался. Со вздохом опускаюсь обратно на стул и вытаскиваю из сумки макбук; то же самое делают парни, и мы превращаем столовку в библиотеку.
Правда, надолго нас не хватило: на большом перерыве после второй пары в столовую вошёл Грач со своей сворой, и я мог думать только о том, как бы раз и навсегда отбить у него охоту наезжать на меня. Возможно, будь я в ладах с отцом, я бы попросил его сделать всё, чтобы отец Грача не смог больше устроиться никуда за всю свою жизнь. Но так как моя семья никогда не была нормальной, я решил, что должен быть благодарен за это родителю: в таких обстоятельствах всё, что мне нужно – это показать Игорю, как недальновидно было с его стороны переходить мне дорогу.
Осталось только найти его слабое место.
Перед третьей парой, с горем пополам закончив рефераты, мы с парнями сидели в коридоре на подоконниках. Народу было полно, но большинство из них я помнил в лицо, потому что с каждой второй девушкой на моём факультете был знаком ближе некуда.
– Парни, зацените!
Поворачиваю голову и натыкаюсь на ответный взгляд сине-сиреневых глаз. Щёки девчонки тут же розовеют, и она резко отворачивается
Чтоб меня… Да у нас тут недотрога.
– Свежая кровь, – ржёт Димон. – Скоро кто-то пополнит свою трофейную полку.
– Ну, понятно же, кто, – скалясь, поддакивает Тоха. – Или я, или… Я!
– Ещё посмотрим, – обрубаю диалог, протягивая руку. – Спорим?
Парни переглядываются и задирают носы.
– Катись ты в пекло, Месть, – машет рукой Лаврентьев. – Во-первых, с тобой спорить не интересно, потому что ты вечно мухлюешь; во-вторых, я пошутил, потому что за такое Алинка мне яйца точно оторвёт. Ты ведь знаешь, у девушек есть какая-то способность узнавать всё, даже если ты об этом просто подумал. А мне мои яйца пока ещё пригодятся.
– Почему бы тебе просто не
Вскидываю брови: мне надо каждый день тащить кого-то в постель, чтобы не казаться ущербным?
– Вся фигня в том, что меня не интересуют Фиалки, – пожимаю плечами; это прозвище для девушки само в голове нарисовалось, когда цвет её глаз вспомнил. – От них обычно одни проблемы: впечатление произведи, любовь до гроба обеспечь и бла-бла-бла. Если б я хотел себе подосрать, то обязательно ввязался бы в эту авантюру, но, увы – меня на этот подвиг что-то не тянет.
– Правильно, – Тоха хлопает меня по плечу. – Не суйся туда, где стопудово потерпишь фиаско, братан.
– Это не смешно, – беззлобно откидываю его руку. – От слов «абсолютно», «достал» и «отвали».
– Я, вообще-то, и обидеться могу…
– Это вряд ли, – усмехаюсь, и Тоха усмехается в ответ.
Уж в чём-чём, а в этом я мог быть уверен на все двести.
Пока мы с парнями двигаем в сторону аудитории, студенты перед нами расступаются, словно море перед волнорезом; все здесь прекрасно знают, чей я сын, и потому спешат исчезнуть с моего пути – скорее всего, потому, что моя репутация самовлюблённого засранца уже ни для кого не секрет. Единственный, кто на свой страх и риск всегда встаёт на моём пути – это Игорь.
– Проваливай с моего факультета, Грач, – вполне миролюбиво предлагаю.
– Я хожу там, где хочу, – приподнимает бровь. – С чего ты решил, что можешь тут командовать? Разве этот университет принадлежит твоему отцу?
Подхожу чуть ближе, и чувствую, как напрягаются парни за спиной, готовые в любую минуту прикрыть мою задницу.
– А разве твоя мамаша тебе об этом не говорила? – растягиваю губы в улыбке.
Взгляд моего оппонента темнеет; пропускаю момент, когда его кулак прилетает мне в челюсть, но успеваю сориентироваться и заехать ему в глаз до того, как Тоха оттаскивает меня в сторону, а Димон встаёт в аккурат между нами.
– Лучше проваливай отсюда, чувак, иначе будешь собирать себя по частям.
Сплёвываю в стоящую рядом урну кровь и вырываюсь из захвата Лаврентьева; Грач злобно морщится, дотронувшись до скулы, и его глаза обещают мне расправу, вот только чёрта с два ему удастся меня запугать.
– На твоём месте, я бы ходил осторожнее и оглядывался по сторонам, – бросаю угрозу ему вслед и получаю в ответ два средних пальца и ехидную ухмылку.
У этого ублюдка просто обязано быть слабое место.
Третья пара проходит как в тумане – как и всегда, когда я зол; препод проходится по нашей компании от души, припомнив все косяки, но мне наплевать на тройку, которую в итоге Туманов рисует себе в тетради напротив моего имени. После пары я первым делом иду на факультет Грачёва, чтобы… А хрен знает, зачем я вообще туда попёрся – наверно, надеялся, что мудила сам даст мне зацепку насчёт того, как прихватить его за горло.
И я оказался прав.
Дыхание перехватило, когда из аудитории, где у него шла пара, он вышел не один, а в компании… Фиалки. Я сразу узнал её, хотя и не особо рассмотрел лицо – её глаза были для меня опознавательным знаком.