Ловушка для сентиментальной старушки
Шрифт:
— А не знаешь, у Кошкина есть какие связи с иностранцами?
— Ты смеешься? Да они с этим хорьком все посольские тусовки посещают, потом лапшу на уши избирателям вешают — и с этим дружит, и с тем знаком, и такой-то к его советам прислушивается, — Копылов усмехнулся в усы. — Ты к прессу-то присмотрись, у меня нюх хороший, вонь сразу чую.
— «ХОРЕК»
Попрощавшись с Василием и поблагодарив его, Кораблев двинулся в штаб избирательной компании Анатолия Кошкина. Как он выяснил, началась пресс-конференция.
На первый взгляд, собралось много журналистов, но потом Никита заметил, что многие сосредоточено,
Похоже, Василий Копылов был прав — Кошкин держался неуверенно и, отвечая, оборачивался к своему помощнику, как бы ища у него одобрения. Лет 60-ти, он был какой-то рыхлый, то ли безразличный, то ли подавленный. «О чем бы его спросить? О Вьетнаме не стоит, насторожится… А, спрошу про международные связи!», решил Никита и поднял руку.
— Представитель избирателей округа, — представился он. — Мне бы хотелось узнать, поддерживают ли за рубежом Вашу кандидатуру? В каких странах Вы имеете поддержку?
Кошкин приободрился и с воодушевлением начал перечислять страны, с представителями которых он имел, по его словам, дружеские связи. Кораблев старательно записывал, чувствуя на себе подозрительный взгляд «хорька».
Получив ответ, Никита поспешил удалиться, записав еще и фамилию пресс-секретаря, общаться с которым было явно рано.
— «НЕМКА»
Костик, продвигаясь «вглубь веков» по биографии Красавиной, довольно быстро добрался до ее брака с Красавиным и выяснил, что девичья фамилия невесты была Калиновская. А вот дальше… Пустота. Вернее, не совсем так. Поскольку в первые годы после революции ни паспортов, ни прописки не было, Симонов начал искать в дореволюционных материалах. Калиновских было пруд пруди, особенно на Украине, в Белоруссии и на территории Царства Польского, но не сходилось то имя, то отчество, то год рождения… Работа предстояла огромная и, казалось, бессмысленная. Костик еще раз проанализировал найденные документы, и его внимание задержалось на одном факте, вроде бы, малозначимом для его задачи: Ольга Александровна преподавала немецкий, и судя по полученным ею характеристикам, знала этот язык в совершенстве. Но где до революции девушка могла так хорошо выучить иностранный язык? В семье? Все найденные им Калиновские были или поляками, или евреями. Что если дернуть за эту ниточку? Но времени уже не было — пора бежать в пельменную.
— ТАРАТАЙКИНЫ
Михаил Анатольевич решил сэкономить время и попросил привезти для допроса и Таратайкина, и его жену, не давая им беседовать между собой. Задержанных развели по разным кабинетам, и детектив начал с жены, рассудив, что Ивану будет невредно слегка помариноваться.
Софья Таратайкина, бесформенная толстуха под 50 лет, оказалась действительно очень словоохотливой. Воодушевленная тем, как им повезло в понедельник, она тут же рассказала, как Ваня, вернувшись с работы, на минутку поднялся в квартиру, предупредил ее, что вернется поздно, потому что два
Вооружившись новой информацией, Михаил Анатольевич не собирался церемониться с Таратайкиным, очень похожим на свою жену.
— Гражданин Таратайкин, расскажите подробно про так называемый «угон» Вашей машины.
— Почему «так называемый»? вы же сами нашли ее в Тихом переулке!
— Давайте не тратить времени, у нас есть свидетели, которые видели, как Вы сидели в своей машине, из такси вышли двое, и Вы их повезли куда-то. И Ваша жена это подтвердила. Кто, когда, где и зачем Вас наняли.
— Кто они — не знаю, двое кавказцев, похоже. Подошли ко мне в обеденный перерыв, я сидел в машине и жевал бутерброды, что мне Сонька утром в сумку сунула. Спросили, смогу ли я их покатать вечером за 200 долларов. Что, я дурак, что ли, отказываться? Договорились, что я их буду ждать в своем дворе в шесть вечера.
— И Вам ничего не показалось странным? Они не могли взять такси, чтоб покататься?
— Да не подумал я ничего такого, обрадовался жутко, такие деньжищи!
— А почему они подошли именно к Вам? Вы были знакомы?
— Нет, откуда?! Они вылезли из машины, которая остановилась перед моей. Не знаю, почему.
— Кстати, как они выглядели?
— Один такой ладный, одет как в кино, с усиками, весь из себя, вроде как начальник. Второй незаметный, все время держался позади, я его поначалу и не разглядел особо. По-русски говорил только первый.
— Хорошо. Теперь рассказывайте дальше.
— Второй сел рядом со мной, а начальник сзади, дали адрес, ну я и порулил. Уже у самого дома, куда мы ехали, задний велел притормозить и сказал, что сейчас к машине подойдет мужик, он дернет его в машину, а я должен сзади подпихнуть его внутрь и сразу дергать. Я говорю, мол, мы об этом не договаривались! А он — а ты что думал, что за 200 долларов мы по Садовому кольцу проедемся? Ну, так все и вышло — впихнул я мужика в машину и обратно за руль и отъехал по-быстрому. Задний то ли стукнул чем мужика, то ли вколол ему что-то, только тот не рыпался.
— И куда поехали? На свалку?
— Ты, начальник, и так все знаешь… Перетрусил я, если честно, пристукнут там, и машину заберут, и денег не видать, но отступать-то было поздно… — Таратайкин замолк. Михаил Анатольевич подстегнул его:
— Давай, Иван, переходи к самому занимательному! Пистолет-то твой был?
— Нет-нет-нет, в жизни не имел пистолета, мамой клянусь!
— А из чего же ты Пономаренко на тот свет отправил?
— Не я! Я бы никогда!.. Я за рулем сидел!
— А ты продешевил, приятель. Двести долларов за соучастие в убийстве…
— Какое соучастие? В каком убийстве? Ни я, ни мои пассажиры никого не убивали!
— Ну и какова твоя версия событий?
— Мы приехали на свалку, там уже стояли две машины — та, на которой я видел раньше своих клиентов, и еще одна, «копейка», серая. Задний выпихнул из моей машины мужика, сунул мне деньги, и они сели в ту машину и уехали. Мужик вроде как без сознания был, но жив, точно жив, застонал, когда из машины вывалился. Я тоже сразу рванул с этой проклятой свалки, но когда разворачивался, услышал типа хлопок. Обернулся, а из «копейки» вышел мужик и пристрелил этого первого. Ну, я дожидаться, что он и меня прикончит, не стал и дал по газам. Машину потом бросил недалеко от того дома, где мужика загрузили, и домой. Вот и все.