Ловушка для сентиментальной старушки
Шрифт:
Когда «младшенькие» уехали, Ольга Александровна налила себе душистый чай и глубоко задумалась.
Это была строгая и сдержанная женщина, «Немка», как звали ее ученики (она преподавала немецкий язык и даже выйдя на пенсию помогала школьникам усвоить все тонкости грамматики), и по характеру походила на распространенное представление о жителях Германии — педантичная, не очень общительная, казалось, начисто лишенная чувства юмора и склонности к пылким проявлениям эмоций. Жизнь в одиночестве на даче нисколько ее не тяготила, более того, она предпочитала, по ее собственному выражению, общаться с умным человеком — с самой собой. Именно здесь она увлеклась переводами малоизвестных немецких поэтов. Она считала, что перевод стихотворения должен передавать не только смысл и ритм, но и звуковой рисунок подлинника, потому что каждый звук выражает какую-то эмоцию, порождая ощущение. Например, неправильно
Но сейчас ее мысли занимало другое. Она знала, что у нее украли: фотографию и две бумажки, исписанные почти выцветшими буквами, которым было уже 65 лет. Три знака совсем другой жизни, никому не известной, хранившейся в самом глубоком колодце ее души. Три свидетельства самых счастливых лет из ее 86, за которыми последовали годы самые страшные, беспощадные, выжегшие ее прежнюю жизнь дотла и поселившие в ней постоянный страх, ставший со временем привычкой. Она давно должна была уничтожить этот конверт, но рука не поднималась… Очень рациональная во всем остальном, Ольга Александровна не могла заглушить в себе чувство, что, уничтожив конверт, она убьет свою юность и предаст дорогих ей людей — по крайней мере, их память.
Сказать следователю о пропаже или умолчать? В конце концов, о существовании конверта никто не знает… Ведь сказав А, придется сказать Б и рассказать все остальное — от одной этой мысли страх опять подступил к горлу. Умолчать? А если потом его найдут у воришек и ей надо будет объяснять свое молчание? Может получиться еще хуже…
Чувствуя, что ее окончательно покидает способность здраво рассуждать, Ольга Александровна резко поставила на стол кружку с остатками чая и сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладонь.
— Немедленно прекратить истерику! Возьми себя в руки! Сначала надо выяснить, действительно ли конверт украден. Если да — начнешь искать выход, — громко и отчетливо сказала она самой себе и потянулась за пишущей машинкой.
— ЛЕТУЧКА
Летучка во вторник утром была не слишком оптимистичной. ПэПэ подвел итоги:
— По двум направлениям у нас есть некоторый прогресс: юную наркоманку определили — это бывшая ученица школы, в которой работает Пономаренко и учится Вера. Ею теперь будет заниматься отдел по борьбе с наркотиками, смерть ее была, можно сказать, несчастным случаем — аллергия, степень вины Пономаренко предстоит уточнить. Второе — получен ответ по покойному — это с высокой долей вероятности Николай Капустин, частный детектив. Криминальными историями, как правило, не занимается, специализируется на семейных проблемах. Сергей, отправитесь в его контору, выясните, чем он занимался в последнее время, его контакты с Пономаренко и Красавиными. Есть и регрессы, главное — похищен Пономаренко! Мы потеряли свидетеля и, похоже, соучастника. Хотя теперь точно знаем — ну, или можем уверенно выдвинуть гипотезу, — что у Красавиных что-то украли — тот самый пакет, который физрук передавал пассажиру машины. Выйти на след похитителей пока не удается. По номеру машины, который, к счастью, заметил Кораблев, ее обнаружили брошенной достаточно далеко от дома Пономаренко и выяснили адрес проживания ее хозяина. Никита (ПэПэ обратился к Кораблеву), поищите свидетелей на месте угона машины — может быть, кто-то видел происшествие. Машина угнана со двора, там наверняка есть глазастые бабушки. Константин, Вам предстоит опять посетить квартиру Пономаренко, Ваша задача — заняться его связями, основное внимание — Капустину и Красавиным, но проанализируйте и остальные, вдруг есть хоть какая-то зацепка к похитителям. Поговорите с его друзьями, соседями, его дамой сердца, если таковую найдете. Но остается центральная загадка — что именно искали у Красавиных. Сегодня Вера в школе, Анастасия на работе, Мария приводит в порядок квартиру. Ольга Александровна осталась на даче, попросила сложить все ее разбросанные вещи в коробку, она их потом разберет, но уверена, что у нее украсть было нечего. Сделаем так. Михаил Анатольевич, Вам предстоит очаровать и разговорить Марию Александровну, а заодно помочь ей устранить разгром. Вы человек опытный, заметите, если она что-то скрывает или чего-то опасается. И вообще, поболтайте с ней, были ли какие-то странные события в последнее
— СТРАННЫЙ ЖУРНАЛИСТ
Когда Михаил Анатольевич позвонил в квартиру Красавиных, Мария Александровна уже убрала комнату Веры и разбирала комнату Ольги Александровны. Она складывала в коробку вещи матери, чтобы потом заняться своими.
Женщина была очень похожа на мать и внешне, и по характеру, только, пожалуй, еще более энергичная и решительная, но сейчас следователю бросилась в глаза ее растерянность с оттенком озабоченности, может, даже страха.
— Могу Вам помочь? — спросил он.
— Спасибо. Разве, что поставить книги на полки.
— По алфавиту?
— Да неважно, потом переставим, сейчас нужно хоть как-то все прибрать.
— В книгах ничего не может храниться? Или лучше перетряхнуть на всякий случай?
— Перетряхните, хотя я уверена, что в них ничего нет.
Некоторое время они работали молча, потом Михаил спросил:
— Пока никаких пропаж не выявили?
— Нет. Все время голову себе ломаю, что могло заинтересовать у нас грабителей — ничего на ум не приходит.
— Извините, но мне кажется, что Вы чем-то взволнованы, встревожены — я не прав?
Мария вздохнула:
— Пойдемте попьем чайку.
Чай она готовила тоже в молчании и только обхватив ладонями горячую кружку заговорила:
— Вы правы. Недавно произошло странное событие, и я не могу понять, связана с ним кража или нет… Возможно, я просто очень подозрительна…
— А Вы расскажите мне, и мы вместе разберемся!
— Наверное, вы уже знаете, что в 1964 году, во время войны во Вьетнаме, мы с мужем работали там как врачи. И Андрей погиб при обстреле. Месяца три назад мне позвонил мужчина, представился журналистом и сказал, что собирает материалы для статьи о героическом поведении советских военных во вьетнамской войне. Он попросил встретиться с ним, чтобы он мог задать несколько вопросов. Сначала я отказывалась — я врач, я лично никаких подвигов не видела, а байки распространять не люблю. Но потом он сказал, что хочет написать и об Андрее, и я согласилась. Я пригласила его зайти к нам утром, пока никого нет и можно спокойно поговорить. Первое, что меня насторожило — как внимательно он осматривал комнату, разглядел все фотографии, скользнул взглядом по Настиным бумагам, а потом напрямую спросил у меня, неужели не сохранилось ни одной фотографии Андрея. Я принимала его, естественно, в гостиной, там все Настино… Конечно, фотографии Андрея у меня есть, но они в спальне. И не знаю, что меня заставило сказать, что фотографии погибли, когда у нас был потоп из-за прорыва трубы и альбом буквально поплыл. Знаете, я прямо услышала, как он облегченно вздохнул!
— Так-так-так! Постарайтесь рассказать все поподробней!
— Честно говоря, с этого момента я во всем стала видеть тайный смысл. Он расспрашивал о моем муже, но мне казалось, что мой рассказ его не очень интересует. Потом мы перешли к моменту гибели Андрея, и вот тут он стал очень дотошным!
— В смерти Вашего мужа было что-то странное? Были какие-то особые обстоятельства? — Михаил Анатольевич почувствовал, что нащупывается нечто важное.
— Да там все было странно… Я знаю только, что он с двумя военными поехал забрать заболевшего амебной дизентерией сотрудника, но начался обстрел и его убило осколком. После вскрытия, которое производила, естественно, не я, пошли слухи, что ранение не было смертельным и Андрея можно было спасти, но я предпочла в них не вникать — даже если и так, Андрея уже не вернуть…
— А Вы помните фамилии тех, с кем он поехал?
— Вот именно этот вопрос очень волновал журналиста! Ему я сказала, что не только не помню, но и никогда не знала…
— А мне что скажете?
— Знать точно действительно не знала, но в этих слухах две фамилии называли чаще всего. Мне не хотелось бы зря ворошить прошлое, тем более, что неизвестно, связано ли это как-то с кражей. Дайте мне время заглянуть в фотографии и записи тех лет…
— Кстати, как фамилия этого журналиста?
— А вот тут волнение сыграло со мной злую шутку — я даже не спросила, а он, представляясь, пробормотал что-то невнятное. Дочь потом меня отругала — прежде, чем разговаривать, я должна была попросить показать удостоверение и спросить, на какую газету или журнал он работает. Но я этого не сделала, увы…
— Но по фотографии сумеете опознать?
— Конечно!
— Вот и славно, попробуем его найти. А Вы дайте знать, если что-нибудь найдете в своем архиве.