Ловушка для Ти(г)рана
Шрифт:
— Но… Именно поэтому ты отправил меня на аборт? Одна причина с болезнью?
— Да. Лана, я бы хотел, чтобы у нас родился ребёнок. Но не в это ситуации.
Заторможено киваю, голова разрывается.
Отправил на аборт.
Отказался от детей.
Только…
Как мне сейчас сообщить Тиграну, что я беременна не от Михаила? Что у нас будет ребёнок, общий. И я просто соврала. У нас пара такая, пропитанная обманом и уловками.
А сейчас это всё выйдет боком. Но я не понимаю, почему Тигран сразу всё не рассказал. Ведь
— Останови машину, — прошу не своим голосом, задыхаюсь. — Тигран.
— Сейчас.
У меня к горлу тошнота подкатывает, душит. Как только мужчина тормозит на обочине — вылетаю на улицу. Глотаю прохладных воздух, держусь за дверцу.
Меня колотит, холодным потом покрывается всё спина. Кажется, что платье становится жутко узким, уменьшается в размерах. Давит на грудь и талию, меня потряхивает.
— Мышка, посмотри на меня.
Чувствую горячие ладони Тиграна на лице, он близко-близко. А не вижу. Перед глазами темная пелена, тьма непроглядная. У мужчины болезнь какая-то. А у меня ребёнок от него.
Нет же…
Как это будет?
— Мышка, дыши, блин.
— Платье. Расстегни мне платье, я не могу дышать. Дышать… Я… Тигран.
Сама тянусь к замку сбоку, сталкиваюсь с пальцами мужчины. Мне кажется, что кислород обрушивается потоком, когда молния расходится. Делаю рваный вдохи, держусь за Тиграна.
Он взорвал меня своим признанием, уничтожил все планы и разговоры. Какое там красивое признание в отцовстве, если тут такое. Но ведь… Тигран же живёт нормально, а ребёнок…
Мужчина усаживает меня на сиденье, крепко сжимает колени. Опустился передо мной, царапает щетиной мои ладони. Держит, гладит, не отпускает. Отвлекает, чтобы я не думала.
— Тигран…
— Я понимаю, что это не лучшая новость… Но мы справимся. Если ты захочешь ещё детей — есть ЭКО и другие варианты, что-то придумаем.
— Но я хочу от тебя детей, — пищу, смаргивая слёзы. — Это совсем другое, Тигран.
— Узнаем всё у специалистов. Читал, что есть какой-то уже способ даже семя отбирать, мол, чтобы точно пацан или девочка. Может так и определят болезни. Наверное… Черт знает, как это работает.
— Не определят. Такие тесты позже делают, Тигран. Мне вот надо будет, и… Да, целый список теперь…
— Ну, мышка, это ведь важно. Да? Тесты, обследования. Даже когда всё хорошо — пропускать нельзя.
— Что у тебя за болезнь?
— Давай без названий, — мужчина усмехается, отходя на шаг от меня. В темноте, разбиваемой светом фар, его лицо кажется ещё более мрачным и жутким. Вызывает прилив дрожи, восхищения, желания укрыться и попросить защиты. — А то начнёшь гуглить, придумаешь себе лишнее…
— Хорошо, но сам смысл? Ты не можешь просто вывалить на меня такую информацию и смолчать.
Мне кажется, что меня просто забросило в водоворот. Мотает из стороны в сторону, качает. И перед глазами всё сливается в
Я охватываю себя руками, смотрю поверх головы Тиграна. На темное небо, россыпь звезд. Они мерцают, переливаются. И я считаю их, стараясь успокоится. Всё не так плохо, как рисует воображение.
Правда?
— Это ведь излечимо, да? — посмотрела с надеждой на Тиграна, сжимая его ладони. — Да? Ты просто решил запугать меня? Тигран…
— Это сидит вот здесь, — мужчина постучал пальцем по своему виску, тяжело вздохнул. — Это… Влияет на мой мозг. Я многое забываю, ну не так сильно, но скоро это будет усиливаться. Раздражительность, несобранность и прочие детали.
— Это… Опасно? Нет, не опасно, — убеждаю его, не в силах подумать о другом. Нижняя губа начинает дрожать, меня колотит. — Тигран!
— Я… Мышка, я могу умереть в течении десяти лет.
Сукин сын!
Сукин. Сын!
И как мне…
Как мне теперь сказать, что думать? Как реагировать…
Как признаться, что ребёнок от Тиграна?
— Умереть? — переспрашиваю хрипло. Сжимаю ладонь мужчины, а у меня ощущение, что всё рассыпается. Рушится на глазах. — О чём ты говоришь? Зачем?!
Я вскакиваю с места, меня колотит. Вокруг трасса, темнота, худшее место для выяснения отношений. Но меня выворачивает наизнанку, перед глазами всё темнеет. И свет фар не спасает.
Упираюсь лбом в холодный металл, жестокие слова Тиграна пульсируют в голове. Я растеряна, не понимаю, что мне сделать. А мужчина не спешит успокоить, прижать к себе. Просто стоит далеко, спрятав ладони в карманы.
— Зачем ты врёшь о таком? — срываюсь на крик, горло дерет. А затем замираю, качая головой. — Мог просто меня бросит. Или… Не знаю, зачем тебе врать?
— Смысла нет, мышка.
— Да, нет смысла врать. Но ты врешь. Ясно тебе, ты врешь мне. Врешь, — повторяю, а слёзы потоком стекают по лицом. В носу щиплет, всхлипываю и срываюсь на рыдания. — Врешь, Тигран!
Нет. Просто нет. Тигран не может умирать, ему ведь даже сорока нет. А мне восемнадцать всего! Мой любимый должен очень и очень долго жить, очень! Так, чтобы ругался на жениха нашей дочери, угрожал его подстрелить.
А ещё Тигран должен ворчать на дорогую свадьбу сына и радоваться внукам. Он же… Он же обещал, что год или полтора и мы будем вместе. Всё будет хорошо.
А смерть это не хорошо.
Задыхаюсь, кислород словно выкачали из тела, иссушили каждую клетку. И когда вот-вот рухну вниз — мужчина прижимает меня к себе. Крепко, так, словно пытается удержать меня в целостности. Не позволить правде разрушить.
Но это…
— Ты не умираешь, — сильнее прижимаюсь к мужчине, дышу ему в шею, прикасаюсь губами. — Не говори так. Не умрешь, ясно? Это не… Прости, — Господи, я говорю мужчине, что он не умирает. Но ведь Тигран лучше меня знает обо всём, а я тут… Доктора включила. — Прости, я не должна была так срываться.