Ловушка для вора
Шрифт:
«Ладно, личные счеты потом, — решил Щукин, усилием воли заставляя себя успокоиться. — Сейчас нужно думать, как выбраться из того поганого положения, в которое я попал».
И он надолго задумался. А когда такси подвезло его к дому, где находилась квартира, снятая Ляжечкой, план Щукина был готов.
Ляжечка появился примерно через час после того, как приехал Щукин. У Щукина было время переодеться и уничтожить все следы, могущие указать на то, что он куда-то отлучался.
Лиля,
Но на этот счет у него было собственное мнение.
Ляжечка вошел в прихожую, держа в одной руке пакет с покупками, а в другой — небольшой кожаный чемоданчик.
— Что там? — спросил встречающий Ляжечку в прихожей Щукин, указывая на чемоданчик.
— Догадайся! — подмигнул Ляжечка Щукину.
Николай едва удержался от порыва сейчас же съездить Ляжечке по физиономии и измордовать его за все унижения, которым подверг его Толик.
«Не сейчас, — успокоил себя Николай, — придет еще мое время… А сейчас нужно сделать над собой усилие и проявить как можно больше дружелюбия и братской любви…»
— Братан! — заорал Николай, обнимая Ляжечку. — Ты мне бабки достал!
— Достал, — подтвердил Ляжечка, глупо улыбаясь.
— Ну, ты вообще! — продолжал восхищаться Щукин, якобы от избытка чувств похлопывая Ляжечку по бокам. — Просто гигант! Как тебе все удается?
— Я волшебное слово знаю, — сказал зардевшийся от нескончаемого потока лести Ляжечка. — Ну ладно тебе, ладно… А то я совсем это… загоржусь…
— Как скажешь, — легко согласился Щукин, отходя от Ляжечки. — Я сейчас, — сказал он, направляясь в ванную, — рожу ополосну только. А то спал все время, пока тебя не было, глаза слиплись…
И оставил в прихожей Ляжечку, не подозревавшего о том, что в результате дружеских похлопываний по бокам из кармана у него исчез шприц, приготовленный для очередной инъекции Лиле.
Оказавшись в ванной, Щукин мгновенно вытащил из рукава куртки шприц и выплеснул его содержимое в раковину. Потом принюхался, поморщился, будто только что откусил от сочного лимона порядочный кусок, и открыл кран. Тщательно смыв всю дрянь из шприца, он набрал холодной воды в заранее приготовленную чистую баночку и набрал из баночки в шприц ровно столько, сколько там было одурманивающего зелья.
Проделав все это, Щукин проверил, чтобы в шприце не оказалось ни крохотной капельки воздуха, спрятал шприц в рукав, наскоро ополоснул лицо и намочил волосы. Потом, с полотенцем на шее, вышел из ванной.
Ляжечку в прихожей он не застал — Ляжечка находился уже в комнате, где была Лиля. Он стоял возле дивана, озадаченно смотрел на бездумно глядящую в пространство Лилю и рылся по своим карманам.
— Где-то здесь… — растерянно пробормотал он, оглянувшись на вошедшего в комнату Щукина, — чего-то я… это…
— Потерял что-нибудь? — осведомился Щукин.
— Ага, — озабоченно
— Смотри! — воскликнул вдруг Щукин, указывая на Ляжечку, будто увидел на нем по меньшей мере громадного доисторического комара инфубуса.
— Что? — испугался Ляжечка и приготовился уже отпрыгнуть в сторону, но Николай протянул руку и ловко вытащил из нагрудного кармашка Ляжечки искомый предмет.
— Это потерял? — протягивая шприц Ляжечке, поинтересовался Щукин.
— Это, — проворчал Ляжечка, подозрительно глянув на Николая.
Тот спокойно выдержал его взгляд, а через несколько минут проговорил, заложив руки в карманы:
— Он у тебя, как косточка обглоданная, торчал. Как же ты по улице-то шел?
— Да я его вроде в другой карман клал, — сказал Ляжечка. — Да ладно, не важно…
Он присел на колени перед Лилей, ловко закатал ей рукав и, обнажив руку, вколол содержимое шприца девушке в вену. Использованный шприц Ляжечка повертел в руках и, не зная, что с ним делать, сунул под диван.
Щукин отметил это.
— Готов горчичник, — выпрямляясь, пропыхтел Ляжечка. — Пойдем, — сказал он, обращаясь к Щукину, — ей полежать надо, а нам с тобой — побазарить.
— О чем? — спросил Щукин, выходя вслед за Ляжечкой из комнаты.
Ляжечка не отвечал, пока они не достигли кухни. Там Ляжечка уселся на стул и достал из сумки, которую он подхватил, проходя через прихожую, бутылку водки.
— Садись, — пригласил он Щукина.
— Присаживайся, — поправил Николай и уселся за стол.
Ляжечка вздохнул и с необычайно торжественным видом принялся откручивать жестяную крышку бутылки.
— Стаканы-то достань, — попросил он.
Щукин нашел два стакана, наскоро ополоснул их под струей воды из крана и поставил на стол.
— По какому случаю праздник? — спросил он.
— Не праздник, — строго произнес Ляжечка и наклонил бутылку два раза — сначала над одним стаканом, потом над вторым, — просто как бы… Ведь теперь мы подступаем к финальной части нашей операции. Последний, как говорится, и решительный бой.
— И герл, — добавил Щукин.
— Чего? — не понял Ляжечка.
— Бой, говорю, и герл, — сказал Щукин, — то есть я и Лилька твоя. Последние и решительные…
Ляжечка поморщился — судя по всему, от чрезвычайных мыслительных усилий, но, так ничего и не поняв, махнул рукой.
— Ладно, — сказал он, — хватит шуточки-то шутить. Сегодня вечером паром отходит от пристани. Скоро ты в Швеции будешь. На эти бабки, — он кивнул на чемодан, который Николай поставил у своих ног, — сможешь себе новую ксиву замастырить и жить не тужить за бугром… Но перед этим должен перевезти туда девчонку. Что мне тебе говорить, — вздохнул Ляжечка так тяжело и фальшиво, будто по долгу службы находился на чужих похоронах, — ты и сам знаешь, как опасно все это предприятие… Пороху уже понюхал за последние… сколько? Два дня. Не боишься?