Ловушка
Шрифт:
Торговец с переходом титула к старшей дочери пфальцграфа лишился высокопоставленной невесты в лице младшей. Он мог просить руки Вэлэри. Получив отказ и узнав, что сопернику повезло больше, продумал план убийства Фальгахена и пфальцграфини, войдя в сговор с экономкой. Нанял убийц. Титул вернулся к младшей сестре, и Хартман снова стал её женихом. Только вот смерть фон Россена не входила в его планы. Он знал, что малолетняя невеста не останется без попечителя. От того, кто им станет, зависит многое. Дева благородного происхождения может легко упорхнуть из его рук, вызвав интерес титулованной особы. Требовалось выяснить: причастна ли Эрмелинда
— А вы, господин Хартман, где были вы в то утро, когда похитили госпожу Вэлэри и что вы делали накануне? С кем встречались? — Глядя на мужчину, — уж очень тот казался скользким — знал, что не получит ответа, но надеялся, что его подозрения не беспочвенны и купец выдаст себя.
Вкрадчивый, спокойный и уверенный тон графа насторожил торговца. Растерявшись, он выпалил:
— Я? Причём здесь я? Какое имеет значение, чем я тогда занимался?
Герард, проигнорировав фразу жениха, откинулся на спинку стула и ухмыльнулся:
— Госпожа Вэлэри уехала не добровольно, как говорят здесь всем. Её похитили. И вы знаете об этом. Скажу больше, — он подался к бюргеру, испытывая удовлетворение от вида его полного замешательства. — Фальгахену помогли её увезти, и нападение в дороге не было случайностью.
Вилли опешил, теребя край рукава кафтана:
— На что вы намекаете, господин граф? — Ему не хватало воздуха. — Вы не можете знать наверняка. Это всего лишь ваши догадки.
— Мне доподлинно известно, что вы хотели взять в жёны старшую сестру, господин Хартман. Пфальцграфиню. — Смотрел, как тот реагирует на его слова. — До её появления вы значились женихом младшей. Стоило ей потерять статус и ваши намерения изменились. — Эрмелинда, вздрогнув, издала сдавленный звук. Герард прищурился: — Но вам отказали. — Резко махнул кистью руки, выражая пренебрежение, представляя выражение лица купчишки при категоричном «нет» Птахи.
— Нет! — воскликнул Вилли, багровея. — Это я отказался! Я всегда любил только госпожу Эрмелинду! — Одарил объект любви многозначительным взором, надеясь на поддержку. Но пфальцграфиня полными слёз глазами смотрела на графа.
— О, да! Вам поднесли на серебряном блюде титулованную особу, а вы отказались. Или вас запугал Фальгахен? — усмехнулся Бригахбург, входя во вкус и продолжая провоцировать бюргера. — Вы не смирились. Так, господин Хартман?! — Он встал, упираясь в столешницу руками и подаваясь к торговцу через стол.
— Господин граф! — вскочил Вилли, с шумом отодвигая стул, пятясь. — Если я незнатного происхождения, то это не даёт вам право обвинять меня. Госпожа Вэлэри… Она была в тяжести.
— Что?! — Его сиятельству показалось, что рухнули небеса. — Убью, сучье семя! — От грохота опустившегося на стол кулака опрокинулась плошка со свечой тут же заливаясь выплеснувшейся водой из миски.
От женского визга у мужчин заложило уши.
Это не помешало Хартману с неожиданной для его комплекции скоростью обежать стул, на котором сидела его невеста, скакнуть к двери и, ударившись плечом в её створку, распахнуть, вываливаясь на площадку. Столкнувшись с экономкой и налетев на Минну с подносом, на котором поблёскивала посуда, сбив ту с ног, под сопровождение скулёжа и звона серебра рванул вниз по лестнице, спотыкаясь и хватаясь за поручень. Поняв, что за ним никто не гонится, у выхода обернулся:
— Я!.. — выкрикнул, махнув кулаком в сторону зала. Захлебнулся воздухом, увидев на площадке графа, делающего
Выскочил на улицу, спеша из патио, оглядываясь и бубня:
— Вот бугай здоровенный, откормленный… Набросился с кулаками… Я ж правду сказал. — Отёр ладонью потное лицо, проталкиваясь в приоткрытые ворота, косясь на стражника. — Посмотрим, кто кого. Видали таких…
— Госпожа Вэлэри, — от стука двери и громкого шёпота Наташа соскочила с подоконника, прижимая вязание к груди. Она на ощупь довязывала последний на сегодня ряд. Стемнело быстро. Закончился ещё один короткий осенний день.
— Фиона, можно было поскрестись потише. — Заметила, что стала пугливой.
С обеда у неё всё шло не так: путались нитки, выпадали из петель спицы, вместо изнаночного ряда провязала лицевой и пришлось его распускать. На какое-то время отложила вязание, мысленно улетев в замок Бригах. Несмотря ни на что тянуло туда. К нему. Тушевалась и психовала, запрещая себе думать о Герарде, но… Снова думала. До слёз. До боли в висках.
— Там жених вашей сестры… Ой, что творится… Крики, грохот… — Таращила глаза Рыбка. — Я видела, как он вылетел на улицу. Приехал какой-то важный граф и все его боятся. Лисбет отправили топить камин в гостевом покое.
— Значит, могут пойти беседовать в кабинет, — заключила девушка. — Если не сегодня, то завтра утром.
— Сейчас они с вашей сестрой в обеденном покое. Меня позвали готовить рыбу. И Минна помогает.
— Спасибо, Фиона. Идём, поможешь мне зайти в кабинет. Заговоришь Лисбет, если она будет путаться по коридору. Закроешь меня на замок и потом выпустишь. — Ведунья понятливо кивнула. — Руди видела?
— Да, велел передать вам это и спросить пойдёт ли так.
В руку Наташи лёг маленький узелок. Развязав его, высыпала на ладонь горсть золотых гранул неправильной формы, полученных из расплавленного жидкого золота при падении с небольшой высоты в воду.
— О-о… — перекатывала горошины. — Отлично.
Глава 36
После бегства Хартмана, Бригахбург вернулся за стол. Пропуская мимо ушей лепет пфальцграфини с извинениями, задумался.
Эрмелинда неожиданно быстро успокоилась и оживилась. Ни слёз, ни истерики, чего так опасался мужчина, не последовало. Её взгляд стал смелее, речь громче. Она восхищённым взором прикипела к лицу сиятельного.
Экономка, поставив на стол кувшины с вином, элем и морсом, присев на стул у двери, притихла, угрюмо обмахиваясь краем передника в тон платья.
Минна, боязливо косясь на гостя, выставила с принесённого подноса миску с тушёной фасолью, морковью и луком; плоскую тарелку с рыбой, запечённой в сливках; пирог с капустой и грибами; кубики пышного творожного печенья; ломти белого хлеба; яичные котлеты; сметанный соус с чесноком и сушёной зеленью. От запаха снеди щекотало в носу и выделялась слюна.
Герард бессмысленно следил за движениями рук прислуги. В ушах визгливым голосом бюргера пульсировали слова: «В тяжести… В тяжести…» Решение убить купца, озвученное сгоряча, крепло. Он смел прикасаться к его женщине, целуя ей руки! Смел просить её руки, а затем оскорбил отказом! Он посмел убить! Убил его Леди и нерождённое дитя, его сына! Бригахбурга распирало от бешенства. Качнув головой и прикрыв глаза, мысленно застонал. Тупая боль, резанувшая поперёк груди, собралась у основания шеи, перекрыв дыхание.