ЛОВУШКА
Шрифт:
– Ты хочешь уехать?
– Нет. Просто у меня сложилось впечатление, что здесь я не нужен.
– Ты ошибаешься. Ты можешь быть очень полезен. Перед нами стоят великие задачи. Нас никогда не будет слишком много для того, чтобы строить новую Францию.
– Я согласен с тобой.
– Ты! Согласен со мной!
– Да.
Бассон посмотрел на Бриде, как священник глядит на актера кабаре.
– Я и не знал, что тебя так беспокоит будущее родины, – продолжил Бассон.
– Раньше – нет,
– Стало быть, ты хочешь строить новую Францию!
– Я хочу сделать то, что могу.
– Ты по сути дела и не знаешь, что хочешь сделать.
– Может быть, ты и прав…
– Но одно ты знаешь: это то, что ты хочешь покинуть Францию.
– Нет.
– Ты сам только что это сказал.
– Я сказал, что хотел служить своей стране.
Бассон держал в руке карандаш. Он выводил на конверте буквы. Во время разговора он, казалось, был всецело поглощен своим занятием.
– Ты действительно хочешь служить своей стране?
– Ну конечно. Иначе я бы не пришел к тебе. Я жил бы себе спокойно в Берри у своей мамы.
Бассона, казалось, сразил этот аргумент.
– Значит, ты хочешь уехать!
– Я полагаю, что это в интересах правительства командировать в колонии надежных людей.
Бассон рисовал.
– А Иоланда?
– Она в Лионе. Мы оба в Лионе. Я тебе уже говорил.
– Она поедет с тобой?
– О, нет, не думаю. Ты знаешь, что у нее магазин. Она хочет вернуться в Париж.
– А ты, ты не хочешь?
Бриде понял, что снова должен врать.
– Я, наверное, так и поступлю, если мне надоест у матери и если я не уеду.
– Не пойму, отчего ты не работаешь в газетах. Они как раз все сейчас в Лионе.
Произнося эти слова, Бассон несколько раз сожмурил глаза, как будто они у него болели.
– Да мне как-то противно, – сказал Бриде. – Все эти газеты ведут двойную игру.
В первый раз Бассон поднял голову.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросил он.
Бриде не осмелился заговорить о Маршале.
– Они говорят не от чистого сердца, – ответил он.
– Ты хочешь сказать, что они только притворяются, что они за нас, а на самом деле – нет.
– Вот именно.
– И тебе это противно?
– Естественно. Иначе я не был бы в твоем кабинете.
– Тебе и вправду это противно?
– Я только что тебе это сказал.
Бриде почувствовал себя неловко. Он огляделся кругом. Можно ли было прямо сейчас взять и уйти? Этот кабинет, разве это не кабинет начальника полиции? Бассон – был ли он и в самом деле другом?
– В Марокко, значит, хочешь поехать? – спросил последний.
– Да, хочу поехать в Марокко, – отвечал Бриде, не думая о том, что говорит.
Не должен ли он сказать еще более откровенно, прямо сейчас, что
– Ты мне только что говорил, – продолжил Бриде, – что тебе неприятно, когда я говорю о Петене. Но ты забываешь, что мы с тобой давно не виделись. Ты не знаешь, что я думаю. И я хочу, чтобы ты знал.
Бассон улыбнулся.
– Я вижу, ты нервничаешь.
– Есть с чего. Похоже, ты сомневаешься во мне.
– Я? Сомневаюсь в тебе? Тебе это кажется. Ты прекрасно понимаешь, что если бы я имел хоть малейшее сомнение в твоей искренности, ты не сидел бы здесь, в моем кабинете.
Бриде почувствовал, что у него сжало под ложечкой. Инстинктивно, он улыбнулся в ответ.
– Ты прав. Я нервничаю. У меня было столько неприятностей.
Бассон встал. Словно бы собираясь уходить, он положил в карман сигареты с зажигалкой. Потом он снова сел. Тогда встал Бриде.
– Не уходи так сразу, сказал Бассон. – мне нужно сказать тебе что-то важное.
Бриде снова сел. Он смотрел на своего друга с некоторым беспокойством.
– Что-то очень-очень важное, – продолжил Бассон.
– Что же? – спросил Бриде.
– Я хочу дать тебе один совет, дружеский совет.
– Ты хочешь дать мне совет?
– Да. И совет этот такой: будь осторожен.
Бриде почувствовал горький привкус во рту.
– Почему? – спросил он, притворяясь глубоко удивленным.
– Я повторяю: будь осторожен.
– Но почему?
– Будь осторожен, и не строй из себя идиота.
– Мне что-то угрожает?
– Ты влипнешь в историю.
– Я?
– Да, ты.
– В какую еще историю?
– Ты достаточно умен, чтобы меня понять. Теперь поговорим о других вещах. Иоланда не собиралась приехать за тобой?
– В какую такую историю? Нет, ты мне скажи, в чем дело.
– Нет, нет, поговорим об Иоланде.
В этот момент раздался слабый звонок внутреннего телефона. Какое-то время Бассон разговаривал, жестами показывая Бриде, словно бы тот его перебивал, что не следует настаивать, что тот ничего ему не скажет.
– Впустите, – сказал он, наконец, и повесил трубку.
Обращаясь уже к Бриде, он продолжил:
– Мне надо кое-кого принять. Ты не хочешь выйти на минутку подождать в приемной. Тебя вызовут сразу, как я освобожусь.
– Ты объяснишь мне, что ты хотел сказать.
– Нет-нет, я тебе уже сказал, мы поговорим об Иоланде, о наших друзьях, обо всем, но только не о политике.
– Так значит, это из-за политики?
– Не задавай мне вопросов, я не хочу тебе отвечать.