ЛОВУШКА
Шрифт:
– В таком случае, нас ничто не торопит.
– Нет, ничто не торопит.
– Ну да ладно, знаете, как мы поступим? Поскольку вы здесь, вы пройдете в ту комнату сбоку и дадите молодому человеку, которого вы видели, все необходимые сведения, – о, речь не идет ни о чем серьезном, пустые формальности, – и затем мы сделаем все, что следует сделать, а вам останется только прийти, когда захотите, за вашей визой. Вы видите, нет ничего проще.
По выходе из кабинета служащего, Бриде попросил дежурного доложить о себе Бассону. Он заполнил карточку и подождал. Вскоре дежурный вернулся. Карточка была у него в руках.
– Мсье Бассон вышел, – сказал он.
* * *
Бриде
"Я, собственно, получил то, что хотел" – думал он. Но он не испытывал радости. Он чувствовал, что над ним нависла опасность. Опасность, которой он не мог избежать, став в некотором роде заложником предпринятых им действий. Он не мог уехать. Ему следовало дождаться документов, которые ему справляли, иначе его поведение могло показалось странным. Но пока он ждал, было известно, где он, за ним могли прийти, он был в руках у полиции. И самым мучительным было то, что следовало делать вид, что ты не догадывался об этом, притворяться беспечным, чтобы не выдать себя, как будто ты радовался этим нескольким дням ожидания, словно ожидал отпуска…
"И надо же мне было так сглупить, сказать, что я не спешу".
В какое-то мгновение он уже подумал вернуться в министерство. Но нет большей неловкости по отношению к людям, оказавшим нам любезность, чем изменить решение.
"А если мне все-таки уехать, если все бросить!" – прошептал он вдруг.
Нет, это будет и вправду слишком по-детски, в тот самый момент, когда он на полпути к успеху, отступиться из-за надуманных страхов. Так он никогда ничего не добьется. К тому же, у него больше не было денег. Уже три месяца продолжалась такая жизнь, потому что каждый раз, когда представлялась возможность, его охватывал страх. Он приехал в Виши. Ему пообещали то, что он просил, – ему ничего не оставалось, как ждать.
Он вернулся в гостиницу. Но, увидав в своем отделении письмо, он снова заволновался. Кто еще, кроме людей из министерства, знал, что он жил здесь. Кто мог написать ему так скоро? Его не могли прислать по почте. Кто-то должен был принести это письмо. Но кто и зачем?
Он взял письмо. И в тот же момент он испытал огромное облегчение. Письмо было адресовано не ему. Хозяйка отеля, должно быть, перепутала отделения.
– Вы мне положили письмо, адресованное не мне, – сказал Бриде недовольным голосом.
Хозяйка посмотрела на письмо. Он так нервничал, что в какой-то миг испугался, что та ответит, что вовсе не ошиблась, что это письмо было именно ему. И, когда, наконец, она извинилась, он снова испытал огромное облегчение.
Глава 3
Наутро, проснувшись, Бриде вдруг понял, что поступил неуклюже. Его желание уехать было столь сильным, что он ни на минуту не задумывался о том, чтобы удовлетворить его опосредованно. Он повел себя слишком прямолинейно. Первое, что он сделал, это попросил визу. Он сразу раскрыл свою игру. Он должен был поначалу установить контакт со знакомыми, рассказать им о своем желании быть полезным, вести себя так, чтобы ему сказали: "Бриде, вам следовало бы поехать в Африку…" Чтобы его принудили. Чтобы не он просил документы. Чтобы из кабинета Маршала позвонили Бассону: "Будьте любезны заняться мсье Бриде. Ему поручена миссия в Рабат. Это срочно". И только в этот момент должен был он увидеть Бассона. Разговор был бы совсем иным. Он бы сказал с раздосадованным видом: "Как они
Одеваясь, Бриде думал о том, как исправить допущенную оплошность. Вообще-то у людей и так хватало дел, чтобы отслеживать в деталях все его действия. Если он сходит сегодня, например, к Лавессеру и получит у него поручение, то через неделю, когда вернется в министерство, Бассон ничего не заметит. Бриде сделает вид, что у него уже было это поручение, когда он приходил в первый раз. Если он заметит некоторое удивление у Бассона или Вовре, то он простодушно скажет: "Ах! А я-то думал, вы знаете".
К тому же, до этого дело не дойдет. Люди слишком заняты своими делами. Если они что-то и замечают в наших действиях, то исключительно то, что бросается в глаза.
Он смочил волосы и оставил потертую шляпу в отеле. Так было лучше, потому что после перемирия небрежный вид производил очень дурное впечатление. Словно бы ты в своем горе не отреагировал на ситуацию. Это значило, что тебя не особо воодушевляло "Французское государство".
Поскольку было только два часа дня, Бриде прогуливался по улице Виши. Проехал автомобиль. Это был уже третий по счету, изящный водитель которого одной рукой держал руль, а другую небрежно свешивал снаружи. Власть уже установилась основательно. Ее главной заботой была борьба с безалаберностью. "Сейчас не время, – подумал Бриде, – прогуливаться, выпив лишнее".
Прогнивший режим рухнул. На его место заступили чистота и порядок. Солдаты, несшие караул у министерств и их смехотворных отделений, были в белых перчатках по локоть и в фуражках танковых войск. "Пытаются походить на элитные войска" – бормотал Бриде, проходя мимо и проглатывая половину слов, не зная, хотел он или нет быть услышанным.
* * *
В одном из проходов он зашел в небольшую изящную лавку, где продавались сувениры из Виши, почтовые открытки, ладанки в оплетке из морёной ивы. Он спросил, довольно театрально, чтобы ему показали алебарды. Чтобы подарить девушке. Он хотела из цветного стекла, если есть.
– У нас никогда не было такого товара, – сказала продавщица.
– Как это так? – с негодующим видом воскликнул Бриде. – Я их видел в Клермон-Ферране, в Лионе, в Сэн-Этьене. И чтобы их не было здесь, в Виши?
– Нет, мсье, но у нас много других товаров. Не нравиться ли вам вот эта брошь?
– О! Что за очаровательная идея! Я впервые такое вижу, – сказал Бриде, осматривая со всех сторон маленькую брошь с изображением кепи и маршальского жезла с семью звездочками. – Я хочу две таких. Не найдется ли у вас еще небольшой фотографии Петена, какой-нибудь поинтересней, чтобы носить при себе?
– Нет, мсье. Только те портреты, что на витрине. Или еще эти открытки, как везде.
– Как это печально, – сказал Бриде.
В этот момент он заметил, что продавщица едва сдерживала смех. Она неожиданно исчезла, и на ее место заступила другая.
Бриде сделал вид, что ничего не заметил, но как только он вышел из магазина, он громко, так, чтобы слышали прохожие, сказал: "Нет, решительно, французы так до сих пор ничего и не поняли. Будущее развеет их иллюзии".
Звонить Лавессеру все еще было рановато. "Однако надо порядочно опуститься, чтобы играть в подобные игры", – подумал Бриде. Он пошел посидеть в парке, на аллее Реставрации. Он узнавал парламентариев. Они сходились и расходились, разговаривали, размахивали руками, снова сходились. Не очень-то походило, чтобы их удручали события. Проходили, скорым шагом, и генералы.