Ловушка
Шрифт:
Странная компания возвращалась домой.
Антавиана, не подозревая об отчаянной ситуации, в которой только что оказалась Марина, все время болтала, сама же Марина погрузилась в свои мрачные мысли. Что же касается итальянцев, то они шли молча, стараясь казаться незаметными. Луси и Цицерон, скорее всего, уже добрались до мест своего обитания.
— Ты непослушная, и нам придется заняться твоим воспитанием, — хмуро процедил Пепиньо, отчего у Марины волосы на затылке
— Ты заслуживаешь примерного наказания, — добавил Салваторе, выдыхая ей в лицо струю сигаретного дыма.
Хотя итальянцы не тащили ее насильно, они не стали лучше, по-прежнему агрессивно и резко жестикулируя и производя на Марину отвратительное впечатление. Она и в присутствии Антавианы по-прежнему чувствовала себя беспомощной.
Оказавшись у дверей своего временного пристанища, Марина уже разобралась в некоторых тайнах, хотя ее собственная жизнь и устроенная за ней неотступная слежка так и остались для нее загадкой.
Антавиана заговорила ее до тошноты, болтая без умолку почти двадцать минут, впрочем, Марина услышала кучу новостей, пробудивших в ней подозрения.
Она узнала, что Антавиана остановилась у дочери сеньоры Хиггинс, которая совершенно случайно жила в соседнем доме, и — ах, какая случайность! — именно Антавиане совершенно случайно пришла в голову мысль разыскать Марину, чтобы пойти прогуляться, и… самая невероятная случайность! — именно она обнаружила, что та исчезла. И, понятное дело, совершенно случайно Антавиана пообещала миссис Хиггинс пойти и разыскать ее.
Марина пришла к заключению, что Антавиана видела, как она вылезла через окно, растрезвонила об этом, а теперь хотела наградить себя медалью за то, что нашла ее.
Она догадалась обо всем, когда эта маленькая изменница подошла к миссис Хиггинс с обворожительной улыбкой чудесного ребенка на устах и демонстративно вцепилась той в руку, будто последняя была морским окунем, только что вытащенным из воды.
— Я нашла ее в Интернет-кафе, она бродила по Сети. Она сбежала вместе со своим дружком.
— Предательница!!! — Марина дала бы ей оплеуху, однако взволнованная миссис Хиггинс встала между ними, прижав коротышку к своим стокилограммовым телесам.
— Спасибо, милая, какая ты прелесть! Даже не знаю, что бы я без тебя делала! Жаль, что не ты, а эта никудышняя лентяйка живет в моем доме.
Марина верно угадала, что миссис Хиггинс обвиняет ее в безделье.
Невероятно.
Марина заслужила свое определение. Она стала «лентяйкой».
А вот Антавиану теперь называли «прелестью». Хуже некуда.
Как могло получиться, что Марина сыграла свою роль столь плохо,
Теперь она навсегда останется «лентяйкой».
Почему? Почему, когда она из самых добрых побуждений стала мыть посуду, она не заслужила титул «очаровательной», но стоило ей улизнуть через окно, не попрощавшись, как ее тут же окрестили «лентяйкой»?
Почему ее зовут Мариной?
Анхела вышла бы через дверь, расцеловав миссис Хиггинс, простилась бы с итальянцами, подмигнув им, и навсегда осталась бы «очаровательной».
Почему? Почему она все время ходит в неудачницах?
— Сеньора Хиггинс, если вы позволите, мы научим ее хорошим манерам.
— Прежним манерам!
— Да, не новомодным, какие прививают детям, будто они цветочки, растущие в теплице.
— Послушание вбивается кровью, образование тоже.
И оба снова схватили ее за руки.
У Марины комок подступил к горлу, она почувствовала страх, вспомнила недавнее происшествие и решила выгородить себя любым возможным способом.
— Извините, я очень сожалею об этом. Я попрощалась с вами, но вы не слышали и…
— Ложь! — воскликнул Пепиньо, вдруг оживившись, и потащил ее за собой.
— Простите ее, пожалуйста, — произнесла Антавиана противным голосом.
Миссис Хиггинс вздохнула.
— Какая хорошая девочка, какая прелесть.
Итальянцы застыли на месте, сообразив, что миссис Хиггинс переходит на сторону противника. Не оставалось сомнений — «прелесть» окончательно подчинила миссис Хиггинс, и Марина сообразила, что настал удобный случай и ей расположить к себе хозяйку дома.
— Извините, простите, sorry, sorry, — с чувством захныкала она, желая, чтобы все закончилось и она могла пойти отдохнуть в унылой спальне.
Миссис Хиггинс, однако, заставила Марину упрашивать себя.
— Тебя следует хорошенько наказать!
— Да! Да! — прорычали оба постояльца, уставившись на девушку налитыми кровью глазами.
Марина, умирая от страха, заплакала, и, возможно, это смягчило непреклонную хозяйку.
— На этой неделе я не позволю тебе выходить из дома после ужина, — с садистской радостью объявила она.
Итальянцы приуныли, а Антавиана не без удовольствия посочувствовала Марине.
— Это ужасно. Здесь ужинают в шесть часов.
— Что? — с тревогой в голосе воскликнула девушка. Если ее запрут, она не сможет увидеться с Патриком, умрет от тоски, а Анхела долго не протянет.