Ложь грешника

Кент Кайли

Но это не хорошо. Во всей этой ситуации нет ничего хорошего. И ничего не будет, если он не вернется ко мне домой.

Глава 49

Джио и Ксавьер сидят передо мной в крошечной комнате. Хотя она немного больше камеры, в которой я был заперт последние две недели.

— Как она? — спрашиваю я брата, потому что первый и самый важный вопрос, который у меня возникает, —

как поживает моя жена. Я до сих пор не сказал ему, что женился на ней, но для него это не имеет значения. В любом случае он будет заботиться о ней, как о своей родной плоти и крови.

— У нее все в порядке. Она очень редко выходит из твоей комнаты, — говорит он.

— Что будет сегодня? — обращаюсь я к Ксавьеру.

— Мы будем ходатайствовать о твоем освобождении под залог. Но я должен быть честен. Шансы на одобрение невелики. Тебя обвиняют в торговле оружием, Гейб, что влечет за собой минимальный срок в десять лет. — Вздыхает он.

— И я плачу тебе за то, чтобы ты вытащил меня к чертовой матери из этой адской дыры, — напоминаю я ему, повышая голос, а тон говорит ублюдку в костюме, что я не очень доволен его работой. Я чертовски устал.

— Габриэль, — произносит Джио мое имя. Это его способ предупредить меня, чтобы я сохранял спокойствие.

— Если мне придется провести десять лет за решеткой, значит, так тому и быть. Я не вижу другого выхода, если только ты не найдешь гребаную лазейку из всех лазеек. — Я раздраженно провожу рукой по волосам.

— Мы работаем круглосуточно. Мне это нравится не больше, чем тебе, — говорит Ксавьер. — У них есть железобетонные доказательства. Тебя поймали с поличным, так сказать.

Я киваю и пронзаю брата свирепым взглядом.

— А что насчет этой гребаной крысы? Ты уже с этим разобрался?

— Мы с Алексом разобрались с этим, — говорит он.

— Санто что-нибудь знает? — спрашиваю я его.

— Нет.

— Хорошо. — Я перевожу взгляд с Джио обратно на Ксавьера. — Ты оформил стипендию? — Я никогда не отказываюсь от своих слов, а это значит, что мне нужен был кто-то со стороны, чтобы решить вопрос со школой для Карли.

— Дело сделано. — Он кивает. — Когда мы выйдем туда, мне нужно, чтобы ты держал рот на замке. Не произноси ни единого гребаного слова, пока я не скажу тебе это сделать.

— Хорошо.

Меня ведут в зал суда в наручниках. Мои ноги застывают на месте, когда я вижу ее. Я не был готов ее увидеть. Я, блять, не знал, что она будет здесь. Ее не должно было быть здесь. Не хочу, чтобы она видела меня таким.

Охранник толкает меня в спину, заставляя идти дальше. И когда я наконец дохожу до стола, а с меня снимают наручники, я опускаюсь на стул рядом с Ксавьером.

— Что она здесь делает? — спрашиваю я его.

Ксавьер оборачивается и смотрит через плечо на Дейзи, сидящую на одной из скамеек позади нас, между Джио и Вином.

— Я не знал, что она приедет.

Я поворачиваюсь на своем стуле, и наши взгляды встречаются. Я ничего не говорю, но вижу, как сильно сказались на ней последние две недели. У нее черные круги под глазами. Вижу, что она плакала, и

кажется, будто похудела. Мне это не нравится.

— Мне очень жаль, — одними губами произношу я.

— Я люблю тебя, — говорит она в ответ.

Я пытаюсь улыбнуться ей. Это натянуто. Я должен найти способ отпустить ее. Как я могу надеяться, что она будет ждать меня десять долбаных лет?

Я не обращаю внимания на то, что происходит, когда все начинается. Единственные слова, которые громко и четко звучат в моей голове, — это когда судья объявляет:

— В освобождении под залог отказано.

Я смотрю на Ксавьера. Он выглядит таким же взбешенным, как и я. Затем я оборачиваюсь и вижу, как по щекам Дейзи течет новая волна слез. Я планирую встать. Мне нужно утешить ее. Но рука Ксавьера ложится на мою руку.

— Не надо, — говорит он.

Я заставляю себя отвернуться. От нее. И это чертовски больно. Мне было насрать на то, что меня заперли, как дикое животное. Что меня, блять, убивает, так это разлука с ней, когда я вижу, какую боль причиняю своей жене.

— Я подаю запрос о переводе тебя в Мельбурн, — говорит Ксавьер.

Я киваю. Неважно, где я буду. Для меня это не будет иметь значения. Пока я не с ней.

Неделю спустя я захожу в комнату свиданий, ожидая увидеть Джио или кого-нибудь другого из братьев. И понимаю, что меня ждут не они. А Дейзи. Она вскакивает, увидев меня, и обхватывает мою шею руками.

— Не прикасаться, — кричит нам охранник.

Я беру ее за руки. Она не хочет отпускать, но я тоже не стану сидеть сложа руки и смотреть, как ее оттаскивают от меня.

— Дейзи, сядь, — говорю я ей, садясь на стул за стол между нами. Понятия не имею, что ей сказать. — Как ты?

— Как я? Ну, навещаю своего мужа в тюрьме, Гейб. Как ты думаешь, как я? — бросает она мне в ответ.

— Мне очень жаль.

— Ты продолжаешь это говорить. — Она качает головой, в то время как ее глаза смотрят куда угодно, только не на меня. — Мне тоже жаль. Я не это имела в виду. Я просто… устала. Мне нужно, чтобы ты вернулся домой.

— Знаю.

— Ксавьер говорит, что судебный процесс проходит в ускоренном порядке. Не знаю, хорошо это или нет, но это может означать, что ты вернешься домой раньше, если все пройдет в твою пользу, — говорит она.

У меня не хватает духу сказать ей, что все пойдет не в мою пользу. Как он и сказал, улики, которые у них есть против меня, неопровержимы. Нельзя отрицать, что я делал в доках.

— Ты разобралась со счетами? А с домом? Джио упомянул, что через неделю он станет твоим.

— Нашим. Я не перееду в этот дом без тебя, Гейб.

— Дом твой, детка. Мне нужно знать, что у тебя есть хотя бы это. Что тебе не нужно беспокоиться о работе или деньгах.

— Я буду работать на трех работах, если это означает, что ты вернешься. Мне больше ничего не нужно. Мне нужен только ты, — шепчет она.