Ложь, которую ты плетешь
Шрифт:
— Хорошо. — Она слегка сжимает меня, прежде чем отпустить.
— Какого черта, Лет? — рявкает Брэкс, стоя рядом с Уэстом, выпятив грудь.
— Простите, я не хотела никого из вас беспокоить.
— Слушай, только не сбегай так снова, даже если увидишь гребаных Queen.
Я смотрю на Эллу, которая просто улыбается мне и подмигивает.
— Мне очень жаль. Телефон сдох, и… это было безответственно с моей стороны.
— Поскольку ты в безопасности, на этот раз мы тебя прощаем, — говорит Уэст. — Но Лука и Леон сходят
Мой желудок сжимается, когда я думаю о них. Независимо от того, что собираюсь им сказать, будь то ложь или правда, они не будут счастливы. Я на самом деле удивлена, что они не сидят здесь и не ждут.
— Они были здесь все утро в надежде, что ты появишься, — говорит Мика, как будто может читать мои мысли. — Мы отправили их домой, когда узнали, что ты в безопасности. — Он одаривает меня понимающей улыбкой, которая заставляет меня думать, что он тоже точно знает, где я была.
— Я позвоню им немного позже, мне просто очень нужно переодеться.
Я смотрю на себя и морщусь, когда замечаю, что толстовка, которую Кейн мне дал с логотипом «Пантер». Что-то подсказывает мне, что если посмотреть на заднюю часть, на ней, вероятно, его игровой номер, который легко докажет, что я лгу своим друзьям.
— Ты голодна? — спрашивает Вайолет, возвращаясь на свое место на кухне, где, как я предполагаю, она готовит ужин.
— Не сейчас, но, может, попозже.
— Принято. Сегодня вечер Энчилады.
— Мой любимый вечер недели, — объявляет Уэст, потирая живот, как маленький ребенок.
— Не могу дождаться, — говорю я, направляясь в свою комнату, зная, что Элла идет за мной по пятам.
Я оставляю дверь открытой, позволяя ей войти за мной и, опустив сумочку на комод, иду к окну.
Не знаю, зачем я это делаю, но нисколько не удивляюсь, когда вижу, что Кейн смотрит на меня снизу вверх.
У меня перехватывает дыхание, и это не остается незамеченным Эллой.
— Что случилось?
— Н-ничего, — заикаюсь я, отступая и поворачиваясь, чтобы посмотреть на нее. — Ну, давай, спрашивай, — говорю я с ухмылкой.
— Никаких вопросов. Можешь рассказать мне все сама, если захочешь.
Вздохнув, я сворачиваюсь калачиком на кровати, и она повторяет мое движение на другом конце.
Было бы так легко перевернуть страницу, держать все это запертым внутри, но что-то внутри меня умоляет просто сорвать пластырь и выпустить все наружу.
Я призналась Кейну, и было важно, чтобы он первым услышал, что произошло после мамы. Теперь пришло время сказать кому-то еще и попытаться правильно двигаться вперед.
Я делаю глубокий вдох и просто позволяю словам течь.
— Чуть больше полутора лет назад я была на вечеринке у себя дома, в Харроу-Крик. Я была уверена, что его там не будет, но мне следовало бы знать лучше. В конечно итоге мы оказались на заднем дворе и…
— На заднем дворе? — спрашивает она
— Да, в луже, если быть точной, потому что, пока мы были там, начался дождь.
Элла кивает, и в ее глазах искрится веселье.
— В общем, я забеременела от него. — Она не ахает и не выказывает никакого шока, доказывая, что я была права насчет того, как много она слышала о нашем споре. — Но у меня случился выкидыш на двадцатой неделе.
Теперь наступает шок.
— Твою мать, двадцать недель? О, боже, Лет. — Она тянется к моей руке, и ее глаза наполняются слезами. Однако я чувствую себя на удивление стабильно.
— Я ничего ему не говорила. Была слишком напугана.
— Он ничего не знал? — Ее глаза так широко распахиваются, что, клянусь, вот-вот выскочат.
— Я никому не говорила. Не знала, как это сделать. Знала, что моя мама была бы разочарована мной. И знала, что Кейн возненавидит меня, если вообще признает, что я говорю правду. Я просто… испугалась. А потом все это внезапно закончилось, и я решила, что могу просто двигаться дальше, понимаешь?
Элла качает головой.
— Нет. Нельзя справиться с чем-то подобным в одиночку, Летти.
Невеселый смех срывается с моих губ.
— Мне ли не знать. В конце мая я наконец-то достигла дна и потащила свою жалкую задницу домой, чтобы признаться маме. Она очень сильно помогла, и вот я здесь.
— Черт, Летти. Итак, прошлой ночью?
— Кейн и я… — Я замолкаю, как мне вообще начать объяснять, что происходит между Кейном и мной. — Он обвиняет меня во многих вещах, которые с ним случились. Я почти уверена, что он никогда не имел этого в виду, и все эти эмоции просто гноились в нем и выплескивались на меня как ненависть.
Я снова вздыхаю.
— В детстве я встречалась с его лучшим другом, но он умер. Кейн винит меня, потому что в ту ночь, когда я рассталась с ним, он напился и въехал на своей машине в дерево.
— Господи.
— В ночь той вечеринки его младшего брата поймали с наркотиками и отправили в колонию для несовершеннолетних на год. Кейн был со мной, когда все это происходило. Опять же, это моя вина. И так цепляется одно за другое.
— Неудивительно, что ты не хотела говорить ему о ребенке.
— Да, но я ошибалась. Я должна была хотя бы попытаться. Тот спор, который ты слышала, произошел, когда я впервые рассказала ему об этом. Он предположил худшее и…
— Он думал, что ты сделала аборт?
— Да.
— Еще одна причина для ненависти.
— Потом он уехал и чуть не умер. Снова моя вина и…
— Ты ведь понимаешь, что из этого получится хорошая книга, верно?
— Книга? Это чертова катастрофа. — И я даже не упомянула о «Ястребах» или участии Виктора.
— Всегда есть время для счастливого конца. — Я смотрю на нее в полном недоумении. — Что? Я немного романтик, подай на меня в суд.