Ложь, которую ты плетешь
Шрифт:
— О, Принцесса. Когда твоя прекрасная задница проводит ночь в моей постели, это означает, что все это имеет отношение ко мне.
— Мы даже не трахались, — выпаливаю я, как раз когда Леон появляется рядом со мной, чтобы посмотреть, что происходит.
Мои щеки горят, когда Кейн обдумывает мой комментарий.
— Ты права, в постели — нет. — Он наклоняется, его губы касаются раковины моего уха. — Но я точно знаю, что у тебя на спине все еще остались царапины от дерева.
Я не могу остановить жалобный всхлип, который срывается с моих губ
— Отстань. Мы закончили.
Кейн хихикает, когда пальцы Леона переплетаются с моими, и он тянет меня прочь.
— Конечно, Принцесса, продолжай в это верить.
Ничего не могу с собой поделать и показываю ему средний палец через плечо, когда мы выходим из комнаты.
Элла находит нас в кафе после утреннего урока, присоединяясь к нам за столиком, как обычно, но отсутствие Луки очевидно. Я понятия не имею, куда он исчез, и когда спросила Леона, не думает ли он, что мы должны пойти и найти его, он рявкнул на меня, так что с тех пор я держу рот на замке. Я знаю, что Леон тоже беспокоится, и если мы продолжим развивать эту тему, это никому не поможет.
К счастью, не отвлекаясь ни на Луку, ни на Кейна на моих дневных занятиях по психологии с Эллой, мне действительно удается сосредоточиться и сделать несколько приличных заметок, которые помогут мне с работой, которую я должна написать.
— Есть планы на вечер? — спрашивает Элла, когда мы направляемся к нашему общежитию.
— Да, вообще-то. Я еду домой к отцу.
При воспоминании о нем, избитом и окровавленном в кресле рядом со мной в воскресенье, у меня кровь стынет в жилах.
Кейн заверил меня, что с папой все в порядке, но пока не увижу это собственными глазами, я не смогу выкинуть из головы тот образ с кровью, капающей с запястий, и Виктора с плоскогубцами.
— А у тебя? — спрашиваю я.
— О, знаешь, горячее свидание с докладом по экономике. Думаю, что он может быть тем самым, — шутит она.
— Стремно.
— Знаю. Я думала, что в колледже все будет связано с сумасшедшими вечеринками.
Мы смеемся, пока поднимаемся в общежитие, прежде чем она исчезает в своей комнате, желая мне приятного вечера.
Я мило улыбаюсь ей, но у меня такое чувство, что сегодняшний вечер будет совсем неприятным.
Теперь я знаю правду и хочу знать все. И не собираюсь покидать трейлер, пока папа не расскажет мне все, что мне нужно знать.
Я бросаю книги на стол, провожу щеткой по волосам и брызгаю на себя духами, прежде чем направиться к машине.
Мой желудок скручивается от нервов во время всей поездки в Харроу-Крик. Все вопросы, которые у меня есть к отцу, крутятся у меня в голове, как вихрь, и к тому времени, когда добираюсь туда, количество вещей, которые мне нужно знать, только удвоилось.
Свет в трейлере выключен, когда я подъезжаю, и впервые я рассматриваю
Папа всегда был дома, поэтому я просто предположила, что он больше не работает.
Занавески дергаются, когда я останавливаюсь рядом с его потрепанной старой машиной, и выключаю двигатель. Моя рука дрожит, когда я тянусь к ручке двери.
Вылезая из машины, я смотрю на трейлер напротив, трейлер бабушки Кейна, и вздыхаю.
Хотела бы я сказать, что мечтаю вернуться в прошлое и сделать все по-другому, когда дело касается его, но правда в том, что я не сделала ничего, чтобы заслужить то, как парень обращался со мной на протяжении многих лет.
Когда-то мы были друзьями. Когда были моложе, даже было время, когда я думала, что мы могли бы стать парой. Но потом Райли пригласил меня на зимние танцы, и я согласилась, и на этом все закончилось. Я стала его.
Именно тогда Кейн изменился. Но я ничего ему не сделала. Ничего из того, в чем он меня всегда обвинял.
Оторвав взгляд, я отбрасываю эту часть своей жизни в сторону и сосредотачиваюсь на причине, по которой я здесь. Развернувшись, направляюсь к входной двери. Но в отличие от многих других случаев, когда я навещала папу с тех пор, как мы все уехали, он не приветствует меня широкой улыбкой на пороге.
Я стучу, несмотря на то, что он знает, что я здесь, прежде чем хорошенько толкнуть распухшую дверь и войти внутрь.
— Папа, — зову я. — Это я.
Он молчит, пока я прохожу через кухню и сворачиваю в гостиную.
Папа сидит на своем обычном месте на диване, но, в отличие от обычного, он почти не похож на моего отца. Синяки и припухлости еще хуже, чем я ожидала.
— О, боже, — кричу я, подбегая, чтобы сесть рядом с ним.
— Я в порядке, — выдавливает он.
— Нет, на самом деле это не так. Ты вообще обращался к врачу?
— Я в порядке.
— Папа, нет, — возражаю я. — Ты не в порядке. Нужно убедиться, что ничего не сломано.
— Я не могу, милая. Врачи позвонят властям и… — Он замолкает, потому что знает, что я точно понимаю, что он имеет в виду.
— Это Харроу-Крик, папа. Должен быть, по крайней мере, один доктор, которому ты можешь позвонить.
— Летти, все в порядке. Со мной все будет хорошо. Нет ничего такого, с чем бы я не сталкивался раньше.
Во мне поднимается гнев, из-за его жизни, о которой никто из нас ничего не знал.
— Нет, это чушь собачья, — рявкаю я, к его большому удивлению. — Я не оставлю тебя сидеть здесь и страдать. Что-то может быть сломано.
— Это не так, — твердо говорит он.
— Ладно… хорошо…
Я встаю и выхожу из комнаты, прежде чем он успевает что-то сказать.
— Скарлетт, пожалуйста. Я… мне жаль. — Его голос срывается, и мои шаги замедляются по пути в ванную.
Качая головой из-за того, что он думал, что я ухожу из-за его упрямой задницы, я продолжаю идти вперед и ищу аптечку первой помощи, которая всегда была в шкафу под раковиной.