Ложь любви
Шрифт:
– Прошу прощения?
– Мой пиджак. Пусть будет у меня. Вот, я его возьму. – Он быстро обошел Лангенфельда, забирая свою куртку и одновременно толкая дверь, чтобы та закрылась.
По слухам, доктор Дин Лангенфельд получил свою работу по протекции, и возможно, это было так, но он не стал бы главой самой престижной больницы для душевнобольных в стране, если бы не выучил хоть что-нибудь о человеческих странностях. Поэтому он не ответил, когда Виктор выхватил свою куртку и захлопнул дверь шкафа. Доктор просто указал на свободное кресло и обошел свой стол, чтобы сесть.
– Ладно, -
– На чем мы остановились?
– Вы извинялись за то, что заставили меня ждать.
– Верно. Мне очень жаль. – Вообще-то, мужчина не выглядел расстроенным. Виктор решил напомнить ему, что стояло на кону.
– Общественный госпиталь Массачусетса [1] сможет найти лучшее применение моим деньгам, - пригрозил он, - и вряд ли они заставят меня ждать, прежде чем я выпишу чек.
Ага! Виктору понравилось. Лангенфельд почти поперхнулся своим кофе.
1
Massachusetts General Hospital (MGH)– обучающая больница Гарвардской мед.школы, где также проводятся био- и мед.исследования. Крупнейший мед.центр в Новой Англии. Находится в г. Бостон, штат Массачусеттс.
– О нет, нет, нет, мистер Лоуренс. Я – в смысле - мы хотим, нам нужны средства. Очень нужны. Прошу Вас?
– Я не восторге от благотворительности для больниц.
– Виктор опустился в предложенное кресло, скорчив гримасу. Черт, его колени! – У медицинского сообщества миллиарды долларов, но больницы вечно выпрашивают еще. Попробуй пойми это.
Лангенфельд скорчился, но, как отметил Виктор, вздохнув про себя, не посмел спорить. Помаши перед людьми деньгами, и они превращаются бесхребетных медуз. Проблемы медицины в стране были немного сложнее. Жалкий Лангенфельд не указал на это. А Виктору нравились смелые люди. Но их было меньше, чем честных адвокатов. Ему ли не знать.
Он попытался еще раз.
– Если бы вы, ребята, меньше тратили на раздутые зарплаты докторов и чуть больше - на оборудование, дела бы шли гораздо лучше. – Нет. Ничего. Лангенфельд даже кивал, соглашаясь. Виктор вздохнул.
– Это к делу не относится. Буду честен, Лангенфельд. Мне нужно снизить налоговые ставки. Да и хороший пиар не повредит.
– Да, конечно. И мы очень благодарны. А... сколько – я имею в виду, какую сумму Вы... Вы хотели...
– Пятьсот тысяч, – обронил Виктор. – Для начала. А там посмотрим, как пойдет.
Лангенфельда, что неудивительно, переполняла благодарность. Так переполняла, что он поднялся и тряс руку Виктора почти минуту. Так переполняла, что он позволил Виктору вытолкнуть его из кабинета под предлогом того, что Вику нужно было сделать личный звонок.
– Хорошо, хорошо, наберите девятку для соединения с городской линией, - доктор Лангенфельд пятился назад, практически кланяясь. Виктор попытался не закатывать глаза. – Я все равно опаздываю на встречу.
Виктор прошел на другой конец комнаты и постучал в дверь шкафа.
– Уже можно выйти.
Дверь
– Неприятное было зрелище. К счастью, я этого не видела. Кто бы мог подумать, что Лангенфельд может так...
– Выражать благодарность?
– Пресмыкаться и унижаться.
– Да разве он виноват? – поинтересовался Виктор, немного уязвленный тем, что она не смотрит на него с обожанием. Она ведь все слышала. Поняла ведь, сколько у него денег, чтобы ими так кидаться. – Не каждый день ему на руки сваливаются чеки с полумиллионом долларов.
Она закатила глаза.
– Да ты просто филантроп, - ее голос загрубел, понижаясь, - «Буду честен, Лангенфельд. Мне нужно снизить налоговые ставки. А еще я большая шишка, так что помучаю тебя, потому что ты заставил меня ждать. А еще...»
– Если я дам тебе пятьсот тысяч, - вкрадчиво спросил он, - ты замолчишь?
– Я сделаю лучше - уйду бесплатно. – Она надменно на него посмотрела и величественно вышла из шкафа. Виктор сдержал смешок. Боже, с ней было весело. И она была так красива, что больно было смотреть.
– Пока ты не можешь уйти, - заметил он, натягивая куртку.
– Я спас тебя от унижения. Как бы ты объяснила доктору Лангенфельду свое появление в его шкафу? Ему достаточно было бы посмотреть на тебя, чтобы... – Влюбиться. Виктор нахмурился. С чего это он вдруг?
– Вызвать охрану, - закончила она. – И не говори. Мы знакомы давным-давно.
– Так я и знал! – воскликнул он, торжествуя. – Ты – пациентка. К чему инвалидное кресло? Ты же ходишь нормально, как и я. Ты ипохондрик? У тебя синдром Мюнхгаузена [2] ?
2
Синдром Мюнхгаузена– для тех, кто не смотрит «Доктора Хауса»: Исключительная по редкости болезнь, которая заключается в том, что пациент постоянно желает подвергаться медицинскому лечению, придумывая и симулируя симптомы различных болезней.
– Какие ужасно невежливые вопросы, мистер...ээээ... как тебя зовут?
– Лоуренс. Виктор Лоуренс.
Она странно на него посмотрела.
– А можно посмотреть твои права?
– Ты что, коп? – спросил он добродушно и вытащил права.
Она глянула на них и сморщила нос.
– Милая фотография. Выглядишь, как мумия.
И снова Виктору пришлось сдержать смех. Ему пришлось собрать все свои силы, чтобы выглядеть раздраженным.
– Лоуренс Виктор, - продолжила она. – Да, все верно. А это дата рождения? Да ты ископаемое.
– Мне всего лишь тридцать четыре.
– Всего лишь, говоришь? Да ты понимаешь, что в школе я была семиклашкой, когда ты уже стал первокурсником? Все твои друзья смеялись бы, если бы ты стал со мной встречаться. А мои родители! Они были бы в шоке! Ну, если бы они у меня были.
– Ты точно пациентка. Ты не можешь быть нормальной.
Она протянула ему права.
– Забудь. Спасибо, что дал взглянуть на документы. Я странно себя почувствовала, когда ты назвал свою фамилию. Звучит, как моя. Я - Эшли Лорентц.