Ложь от советского информбюро

Лысев А. В.

empty-line/>

Получил письмо из Торжка от учительницы Анастасии Ильиничны Токиной. Между нами завязалась хорошая серьезная переписка, она продолжалась все последующие годы войны.

Получил письмо от В. А. «Вася, я не имею права на тебя обижаться, но скажу, что ты не аккуратен. Разве можно так долго не сообщать о себе. Ведь у меня остались из самых близких и родных только младший брат и ты. Когда получаю письма, появляется надежда, что еще встретимся».

22 февраля канонада, наступление на Синявино. Поставлена задача взять его ко дню Красной Армии 23 февраля. С кем я шел, не помню. Шли просекой, над нами пролетел вражеский снаряд с каким-то необычным особым свистом, специально так сделанный для действия на психику. Упал он между деревьев в жидкую грязь и не разорвался. Прошли просекой еще с километр. С левой стороны дороги стоял построенный немцами из грубо сколоченных досок двухэтажный барак. Говорили, что в нем жили 75 наших девушек. Немцы согнали их из ближайших деревень. Вышли мы на открытое место на железную дорогу, рельсы расходятся в разные стороны, несколько пересекающихся путей. Нашими они сделаны для перевозки торфа или немцами для

своих перевозок, неизвестно. В самой середине, в пересечении путей, стояла молодая девушка-регулировщица. В руке у нее короткая, как милицейская, палка — жезл. Она регулировала, показывала, куда можно ехать, куда идти. Недалеко от нее между двух небольших деревьев висел плакат, на нем крупными буквами написано: «Приказ регулировщика — закон». Мы прошли через рельсы дальше. Место песчаное, высокое. По сторонам много немецких землянок, в одной из них была устроена баня. Вдруг немцы обрушили на это место сильный огонь из крупнокалиберных шестиствольных минометов. Когда кончился обстрел, нам пришлось проходить тем же путем, где стояла девушка-регулировщица. Ее разорванное на куски тело раскидало на рельсы, на шпалы, на песок. Прошло всего две-три минуты, она тут стояла живая, красивая, улыбалась, и вот ее навсегда не стало. Мы вышли к нашей батарее. Пушки были установлены ночью и замаскированы очень блйзко от переднего края. Впереди в глубоких траншеях сидела наша пехота. К ним сделаны тоже глубокие траншеи, — извилистые проходы, вырытые для снабжения пищей сидящих в окопах солдат. За окопами — нейтральная зона, местами она доходила до ста и даже до семидесяти метров от наших до немецких траншей. Были случаи, когда немцы бросали в наши окопы ручные гранаты. У них граната приделана к небольшой палке, так можно дальше бросить гранату. Но ее можно успеть отбросить от себя, когда она уже шипит. Немцы занимали высокое место, сильно укрепленное дотами. Доты, построенные в шахматном порядке с уложенными на их крыши рельсами в семь рядов и залитых цементом, были неприступными. Наша артиллерийская подготовка проводилась с расчетом сначала весь огонь обрушить на передний край вражеских дотов, а затем постепенно вал огня переносить все дальше и дальше. В это время наша пехота выходит из траншей и, прижимаясь к земле, ползет вперед с целью выбить врага с переднего края и захватить доты. Немцы, зная нашу тактику, быстро занимают свои места у пулеметов и пушек, установленных в амбразурах каждого дота, и стреляют, стреляют, не целясь, жмут на гашетки пулеметов. Все рассчитано, пристреляно, плотность пуль была настолько велика, что вряд ли проскочит маленькая мышь. А человеку, даже самому маленькому, казалось бы, совсем невозможно добраться до желаемой цели.

От Советского Информбюро

23 февраля 1943 года

В течение ночи на 23 февраля наши войска вели наступательные бои на прежних направлениях…

На укрепленный немцами район шириной, может быть, всего два-три километра двадцатью пятью артиллерийскими полками за два часа выброшено тысячи тонн металла. От такого огромного количества разрывов снарядов в том месте было настоящее землетрясение. Земля ходила ходуном. Так продолжалось каждый день в течение нескольких недель, а доты выдерживали, немцы тоже. В сводках и газетах писали: «Шли бои местного значения». А между тем земля в местах наступления была плотно устлана трупами. Я видел убитых, грудь которых была защищена стальными щитками-рубашками. Трудно даже представить, как тяжело было нам выбить немцев из укрепленных районов, но все же наши солдаты с ненавистью, с ожесточением, ползли по своей земле к дотам, выбивали немцев из них и так занимали дот за дотом.

От Советского Информбюро

…24 февраля наши войска вели наступательные бои на прежних направлениях.

…В течение 27 февраля наши войска вели наступательные бои на прежних направлениях.

…В течение ночи на 1 марта наши войска вели наступательные бои на прежних направлениях.

Немцы тоже делали вылазки. Мы видели, как несколько немецких танков — «Тигров» — двигались в нашу сторону, стреляли на ходу из орудий. За танками бежали немецкие пехотинцы. Когда танки стали приближаться к нашим окопам, наши солдаты стали выбегать из траншей и отходить назад. Командиры взводов кричали на трусов, чтобы они вернулись в траншею, но паника быстро распространялась и на оставшихся в окопах. [16]

16

Новейшие к 1943 году немецкие танки T-VI («Тигр») весили 55 тонн, имели 88-мм пушку и пулеметное вооружение калибра 7,92 мм. Несмотря на тихоходность (максимальная скорость чуть больше 30 км/час), наводили ужас на противника, в первую очередь, практически полной неуязвимостью со стороны лобовой брони. Под Ленинградом в качестве отдельной роты тяжелых танков «Тигры» были приданы немецким подразделениям. Однако, в условиях лесисто-болотистой местности их применение было ограниченным. В январе 1943 года один «Тигр» был даже захвачен войсками Волховского фронта.

Установленная ночью вблизи переднего края шестидюймовая пушка нашей батареи была замаскирована,

но ее расчет почти весь шел из строя, были убитые и несколько человек раненых. На ногах осталось только два бойца. Один из них, Петров, не растерялся дал команду второму бойцу, чтобы тот поднес бронебойные снаряды. Зарядил и прямой наводкой ударил по головному танку. Первым снарядом разбило гусеницу. «Тигр» завертелся на месте. Остальные танки повернули обратно. Петров стал стрелять по вражеской пехоте картечью. Вся группа около 150 человек была уничтожена. Петров за смелость и отвагу был награжден орденом Красной Звезды.

28 февраля переезжаем на новое место на отдых в деревню Чаплино, на расстояние в 60 км.

8 марта стоим в лесу, под ногами кочки, покрытые снегом. Ходил на кухню за кипятком, на обратном пути поскользнулся между кочек, ошпарил кипятком правую руку. Рукав фуфайки был расстегнут на пуговицу, и кожа под концом рукава фуфайки сошла лентой вокруг руки до самого мяса. Зажило только через месяц.

13 марта переезжаем на новое место километров на 195 по маршруту: Старая Ладога, Извоз, Плеханово, город Волхов. Переехали реку Волхов по мосту, сделанному недалеко от гидростанции. Мост, видимо, на сваях, его не видать, он чуть-чуть прикрыт водой. Едем по правому берегу Волхова через населенные пункты: Ульяшево, Паново, Братовйще, Сестра, Бережки, Прусинская Горка, Городище, Рысино. Правый берег Волхова высокий. Река местами шире Невы.

22 и 23 марта расположились в лесу в землянках на расстоянии двух километров от станции Малая Вишера. Погода солнечная, снег тает.

24 марта приехали в Малую Вишеру. Вещи сложили у железной дороги, ждем состав для погрузки, куда ехать — неизвестно. В ночь на 24 марта один немецкий самолет бомбил, угодил в сторожку. Убит сторож и две его дочки.

В Малой Вишере жили целую неделю, жили в доме, в чистом теплом помещении. Пили чай из самовара, сидели за настоящим столом. Хозяйка — Марья Николаевна, женщина средних лет и ее мать гостеприимно, очень приветливо отнеслись к нам. Подавали на стол жареную картошку, огурчики и грибы соленые. Как все это было ново, необычайно для нас. Но в более неловком положении мы оказались, когда увидели, что нам на двоих с Чудаковым отвели полуторную кровать с пружинным матрацем, а Канделю — мягкий диван и стали их застилать белыми чистыми простынями. Не то, чтобы стыдно, но, прямо скажу, нам было как-то не по себе. Как же мы ляжем в такое чистое, думали мы. Третий год уже мы живем в поле, в лесу, на болотах, в землянках, в срубиках, а иногда и под открытым небом. Спали, не снимая ни сапог, ни одежды. А здесь не ляжешь на чистое белье в ватных штанах, в гимнастерке, надо все снимать. Какой контраст, сразу и не привыкнешь, а надо сразу, сейчас.

30 марта погрузились на поезд в Малой Вишере, выехали в 22 часа. Ночью в 3 часа были в Акуловке.

31 марта в 7 часов были на станции Хвойная. Готовилось наступление на Новгород, но почему-то его отменили и дивизию вернули обратно за Волхов.

1 апреля в 7 часов стоим на станции Чагода. В 16 часов были на станции Подборовье. До Волховстроя 300 км.

2 апреля в 8 часов приехали в Волховстрой, переправились через Волхов. В 11 часов приехали на станцию Глажево на левом берегу Волхова, оттуда — к деревне Тихорицы, разгружаемся.

6 апреля река Волхов очистилась ото льда. Стоим на берегу Волхова, от переднего края находимся далеко, редко слышны выстрелы наших дальнобойных орудий.

21 апреля живу в землянке, деревня Тихорецы. Встал в 7 часов, в окно светит солнце. Работаю и смотрю в окно на реку Волхов, сильные волны от ветра. Из берегов вода не вышла. Река очень широкая, местами около километра. Сегодня в полк привезли целый мешок писем, мне почему-то нет. Жду письма от Толи, на душе невыносимая скука. В голове страшные мысли, так и тянет подойти к берегу и утонуть в Волхове. От Толи письма нет третий месяц. Может быть, он уже убит. Потери второго сына, я чувствую, просто не выдержу. Сегодня полк получил летнее новое обмундирование, гимнастерки, брюки-галифе и пилотки. [17] Находимся в пассивной обороне вблизи Киришей.

17

6 января 1943 года вышел Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР «О введении новых знаков различия для личного состава Красной Армии». Для военнослужащих РККА были предусмотрены погоны вместо старых знаков различия — петлиц. Войска на фронтах переодевали в новую форму по мере возможности. Часто погоны нашивали на гимнастерки старого образца — с отложными воротниками. И лишь к лету 1943 года большую часть войск переодели в гимнастерки со стоячим воротником при погонах.

22 апреля 1943 года получил от Толи письмо: «Папа, я долго не писал тебе, мы эти два месяца все время были на колесах. Сейчас я опять нахожусь на Ленинградском фронте. Когда я был под Синявиным в Беляевских болотах, то спрашивал ваш полк, искал тебя, но, видать, вы уехали на юг. Может, мы туда тоже поедем. Сам знаешь, резерв главного командования. Я живу хорошо, питания мне хватает. Папа, ты меня обижаешь, так написал мне. Ты сам знаешь, что мы с тобой остались одни, и, неужели, я позволю себе забыть тебя. Папа, я всегда любил тебя и сейчас люблю. Правда, я виноват, что давно не писал тебе писем, но больше этого не будет. До свидания, жду твоего письма. Твой сын Толя». И сегодня же получил письмо из Торжка от Аси.

23 апреля. Настроение неплохое. Погода пасмурная. С нового места пришел мой товарищ ветеринарный фельдшер Иван Матвеевич Архипов посидеть у меня в землянке. Сегодня мой коллега — писарь финчасти Богородицкий Николай Владимирович уехал на новое место. Завтра я переезжаю туда же.

25 апреля переехал со своим имуществом на лошади из деревни Тихорицы ближе к фронту за деревню Андреево. Убрали воду из старого блиндажа, оборудовали нары, окна, стол и печку.