Ложь во спасение любви
Шрифт:
— Интересно, что случилось? — заметила Кармела.
— Разве это имеет значение? — спросил принц.
— Держа в руке бокал бренди, он присел около нее на диване и сказал:
— Теперь я могу поговорить с вами. Иногда мне кажется, что наш хозяин, само собой, замечательный человек, слишком уж опекает нас с вами.
— Но нам нечего сказать друг другу такого, о чем графу не следовало бы знать.
— Это не совсем так, — возразил принц. — Я предпочел бы поговорить с вами наедине, леди Фелисити, мне очень сложно
Кармела быстро отвела взгляд.
— Давайте оставим эту тему, — попросила она. — Мы только… мы совсем недавно познакомились, ваше королевское высочество… И как вы, безусловно, понимаете… мне хотелось бы остаться вашим другом… но речь не может идти Об ином… между нами.
Она говорила неуверенно, с особой осторожностью подбирая слова, и после некоторой паузы принц поинтересовался:
— Но вы знаете, что ваш опекун согласился на мой брак с вами?
— Да, он сказал мне об этом, но я ответила ему, что я не выйду замуж за человека, пока не полюблю его.
Принц поставил свой бокал на маленький столик около дивана и наклонился вперед, чтобы взять руку Кармелы в свои ладони. Она сжалась от его прикосновения.
— Вы нужны мне и моей стране.
— То есть вы хотите сказать, — заметила Кармела, — вы нуждаетесь в моем… состоянии, дабы восстановить разрушения, причиненные войной.
Она не хотела оскорблять принца и торопливо добавила:
— Это — очень большая честь для меня, что ваше высочество пожелал жениться на мне… Но я — обыкновенная английская девушка, и я хочу выйти замуж за кого-то, кого полюблю, и кто… полюбит меня.
— А вы не допускаете, что вы полюбите меня со временем, когда мы лучше познакомимся друг с другом? — спросил принц.
— Теоретически это возможно, — согласилась Кармела, — но я не могу избавиться от мысли (пусть ваше высочество простит меня, если я ошибаюсь), ваше сердце отдано другой.
Она отважилась рискнуть, и это был большой риск. Тем не менее Кармела почти не сомневалась в своей правоте.
Принц слишком часто впадал в задумчивость, вероятно, из-за кого-то, кто находился вдали от него.
Услышав ее слова, он оживился. Вместо того чтобы отдернуть руки в порыве гнева, он крепко сжал ее, будто признаваясь, как сильно он нуждается в ее поддержке.
— Но как вы догадались? — горячо спросил он.
— Я лишь почувствовала, что вы думаете о ком-то, — ответила она, — та женщина слишком много значит для вас.
Принц глубоко вздохнул.
— Вы — как это говорят… вы — ясновидящая!
— Значит я права?
Он кивнул в знак согласия.
— И вы, в силу каких-то обстоятельств, не можете на ней жениться? — осторожно поинтересовалась Кармела.
Принц снова вздохнул.
— Мне бы так этого хотелось, — признался он, — но, по правде говоря, я — трус.
— Трус? — засомневалась Кармела.
Его пальцы, казалось,
Наконец он выговорил:
— Она для меня — все в этом мире! Но она — француженка!
Они оба помолчали немного. Затем Кармела сказала:
— Я понимаю. Ваша страна сильно пострадала от Наполеона Бонапарта, ваши подданные неохотно примут принцессу французского происхождения.
— Возможно, они бы и смирились с этим со временем, — признался принц, — если бы не было альтернативы.
Кармела все поняла.
— Ваше королевское высочество хочет сказать, — предположила она, — когда мой кузен решил, что вам необходима богатая невеста, вы не посмели рассказать ему о собственных чувствах.
— Вы все правильно поняли, — пробормотал принц.
— Не сомневаюсь, — подтвердила Кармела. — Вам следует набраться храбрости и жениться на женщине, которую вы любите, а не поддаваться давлению и брать в жены ту, кого для вас выбрали.
— Но ведь этого хочет ваш кузен, который возглавлял оккупационный корпус в моей стране и совет министров в Вене, — объяснил принц.
— Они вправе думать, будто нашли лучшее решение ваших проблем, — сочувственно откликнулась Кармела. — Но не все в жизни получается так гладко, как на бумаге. Ведь для счастья ваших подданных в первую очередь необходимо иметь счастливого человека во главе их страны.
— Если бы я только мог поверить в это, — сказал принц.
— Расскажите мне о той, кого вы любите, — ласково попросила его Кармела.
— Она дочь знатного человека, подданного Франции, жившего на границе с Хорнгельштейном. Пока Наполеон не стал императором и не захватил власть в Европе, у нас складывались добрососедские отношения и с французами, и с жителями других стран, расположенных к северу и к востоку от нас.
— Все нормализуется теперь, когда Наполеон побежден и сослан на остров Святой Елены, — как могла, обнадежила его Кармела.
— Я с вами согласен, — подхватил принц, — но ведь ваш кузен своим появлением спас нас от последних очагов сопротивления наполеоновских войск и не только восстановил меня на троне, но и обещал помочь всем, что в его силах, чтобы восстановить нашу промышленность и облегчить участь бедствующих моих подданных.
Какое удовольствие доставила бы графу реорганизация целой страны, становление ее, как он полагал, на правильный путь. Вслух Кармела сказала:
— По-моему, люди, которые думают, будто они лучше других знают, в чем состоит всеобщее благо, как правило, оказываются в итоге деспотами или тиранами, и если остальные имеют хоть каплю характера, им следует самим решать свои проблемы.
— Именно так я и хотел поступить, — признался принц, понизив голос, — но Габриэла убедила меня прежде всего подумать о Хорнгельштейне и забыть ее.