Ложь

Хейл Карина

Ненавижу надежду, которую этот человек помещает мне в грудь.

— И что, если это не важно? Что если он... что, если это все изменит? Не только мою жизнь, но и его и его жены... я не могу быть катализатором.

— Лучше быть катализатором, чем мучиться из-за лжи.

Его слова, словно снежинки, опускаются посреди бара. Мягкие, но кусачие.

Я просто не знаю, что чувствую.

Но у меня есть еще несколько стопок, и верный своему слову Ренни вызывает для меня такси. Я не знаю, что еще я говорю пьяному парню, но когда ухожу, чувствую себя смелой

и абсолютно пьяной.

Я добираюсь до квартиры, моя соседка уже спит и храпит в своей комнате. Я плюхаюсь на кровать и пялюсь в потолок с этим пьяным беспорядком, желая одновременно не ложиться спать и пить дальше, и все же лечь спать.

В конце концов, моя нервозность побеждает.

В самом ужасном смысле.

Я открываю приложение для почты на телефоне и пишу письмо Бригсу.

Каждая клеточка в моем теле кричит, чтобы я остановилась, но все, что я чувствую, это эгоистичная нужда быть услышанной и услышанной сейчас. Она не может ждать. Сейчас или никогда.

Дорогой профессор Голубые глазки,

Ты веришь в судьбу? Конечно, нет. Ты часто говоришь, что думаешь, Вселенная сделана из случайных событий, которые не имеют никакого смысла, что мы являемся предвестниками нашей собственной судьбы и рока.

Я обычно соглашаюсь с тобой, хотя сегодня я уже не так уверена в этом.

Сегодня произошло нечто очень понятное для меня, о чем ты, вероятно, даже не подозреваешь.

Сегодня я шла по парку, желая устроить пикник в саду на Принсес стрит, и увидела тебя.

Ты был с Мирандой и Хэймишем.

Черт возьми, если вы не были самой красивой семьёй в мире.

Теперь я понимаю, почему ты отменил сегодняшнюю работу.

Хотя чего я не понимаю, так это почему ты не отменил все предыдущие дни.

Почему ты продолжал проводить время со мной, целые дни, день за днем, месяцы, когда у тебя дома есть что-то такое изящное, хорошее и красивое?

Миранда - это все, чем я не являюсь.

И я понимаю это.

Но я не понимаю, почему ты вообще тратишь все своё время на меня.

Я, наверное, самый худший ассистент в мире.

Мы много смеёмся, когда работаем.

Ты все ещё самый медленный писатель в мире.

И все же я каждый день я там.

Пока однажды меня там не будет.

Таша.

P.S.

Я пьяна.

P.P.S. Я пишу это, потому что я катализатор перемен.

P.P.P.S. Не думаю, что мне следует и дальше работать на тебя.

Вероятно, это не самое лаконичное электронное письмо, которое я когда-либо писала, но полагаю, я буду беспокоиться об этом позже, когда отправлю его.

Упс.

Я его уже отправила.

Смотрю на значок «отправлено» и мой телефон умирает.

Пожимаю плечами. Ну и ладно.

Я ложусь на кровать и пытаюсь заставить себя думать о том, о чем стоит подумать. Думаю о квартире в Лондоне, которую сдала в субаренду на лето. Думаю об учебе, о том, как буду каждый день вставать без тепла в сердце, пузырьков в животе и бабочек, и как чертовски скучно это будет. Я думаю о боли, которую почувствую, когда не буду видеть лицо Бригса каждый день, о потере его в моей жизни. О горечи, которая последует за этим. Горечь всегда следует за сладостью, особенно когда дело касается любви. Особенно когда речь идет о запретной любви.

Я не знаю, как долго сижу в темноте, но, в конце концов, встаю, пошатываясь, и ковыляю на кухню, чтобы совершить налёт на холодильник ради наполовину полной бутылки вина, которая, знаю, стоит там.

Я только заканчиваю наливать себе стаканчик дубового шардоне, когда раздаётся стук в мою дверь. Он слабый, словно человек боится причинить беспокойство, но он заставляет волосы на затылке встать дыбом.

Смотрю на часы на микроволновке. Сейчас лишь пятнадцать минут двенадцатого, не так уж и поздно, но всё-таки. У моей соседки никогда не бывает гостей так поздно, и у меня никогда не было здесь никого, кроме Бригса, который пару раз заносил книги, или однажды, забирал меня, когда мы пошли в театр, чтобы посмотреть постановку за городом.

Очевидно, эта мысль дает мне толчок надежды, когда я быстро подкрадываюсь к двери, заглядывая в глазок, прежде чем человек может постучать снова.

Это Бригс. Искаженный через глазок, но все же это он.

Вот черт.

Я делаю глубокий вдох и снимаю цепочку, медленно открывая дверь.

— Привет, — тихо говорю я, рассматривая его. Он стоит в той же одежде, в которой я видела его раньше, рубашка оливкового цвета и тёмные джинсы.

Думаю, в глубине души я надеялась, что он появится. Разве не поэтому я написала письмо? Жест отчаяния? Последняя попытка?

Он выглядит огорчённым, брови нахмурены.

— Могу я войти? — спрашивает он грубовато и низко. — Извини, что так поздно. Я пытался дозвониться до тебя, но попадал сразу же на голосовую почту.

— Ты же знаешь, я никогда не проверяю голосовую почту, — говорю ему, шире открывая дверь.

Теперь он кажется нереальным, прислоняясь к дверному косяку.

— Знаю, — говорит он. — Но я никогда до этого не получал от тебя пьяных писем.

Он входит, и я знаю, что должна отшутиться.