Ложь

Хейл Карина

Я отворачиваюсь, и он кладет руку мне на плечо, глядя на меня.

— Эй, — зовет он громче. — Я не шучу. Разве ты думал, я не пойму, что буду судить тебя, что я хотел бы толкнуть тебя обратно туда, откуда мы умоляли тебя выбраться? Нахрен все. Я твоя семья, Бригс. Мне все равно, знаете вы с Наташей друг друга несколько лет или дней. Я просто хочу, чтоб ты был счастлив. Это всё, что все всегда хотели для тебя, и это то, чего тебе необходимо для себя самого.

— О чем болтаете, парни? — спрашивает Кайла, выходя

из-за угла. Когда видит его руку на моем плече, и мрачные выражения наших лиц, она останавливается. — Я что-то прерываю, верно?

— Все в порядке, лапочка, — говорит Лаклан, протягивая ей руку. Она подходит и прислоняется к нему, уставившись на меня. — Мы с Бригсом просто говорили о женщинах.

— Надеюсь, хорошее.

— Тогда мы определенно говорили не о тебе, — шутит он.

— Эй, — говорит она, тянется к его груди острыми ногтями и сжимает сосок.

Лаклан корчится, выпуская звук, похожий на хихиканье или визг, звук, который я никогда не слышал, чтобы он испускал раньше. Если бы я знал, что щипание сосков было его криптонитом, я мог бы заработать немного денег, продавая эту информацию командам-соперникам.

— В любом случае, — говорит Кайла, наконец, отпуская Лаклана. — Я просто хотела сказать тебе, что Наташа потрясающая.

— Что ж, хорошо. Я тоже так думаю.

— Нет, я серьезно, — заявляет она. — Мне неприятно это говорить, но теперь я начинаю смотреть на тебя, как на моего брата. Невероятно таинственный и непонятный, но все же мой брат, и до того, как я встретила ее, у меня были некоторые опасения. Я имею в виду, какая девушка будет достаточно хороша для тебя? — Она пихает локтем Лаклана. — Верно, детка?

Он хмыкает в ответ, и она продолжает:

— Но теперь я начинаю думать, может, это ты недостаточно хорош для нее.

— Кайла, — предупреждает ее Лаклан.

Она улыбается мне.

— Я просто шучу, Бригс. Но, действительно. Хорошая работа. И я именно это и имею в виду это. Потому что я всех ненавижу.

— Да что ты, по тебе и не скажешь, — язвительно говорю я.

— Это правда. Только плохо, что вы двое в Лондоне и я здесь. Не так-то просто устроить время для девочек. Например, когда Лаклан ведет себя, как придурок, и мне нужен друг, чтобы заплетать волосы, пока я ем ведро мороженого.

— Да, это похоже на Лаклана, — бросаю на него взгляд и закатываю глаза.

После этого она покидает кухню, забирает мед для Наташи и, прежде чем мы уходим, Лаклан говорит мне:

— Я ничего не скажу Кайле. Не собираюсь ничего говорить Джессике и Дональду. Оставлю все это на твое усмотрение. Просто хочу, чтобы ты знал, никто не будет думать плохо. О любом из вас. Но ты не сможешь вечно держать это внутри. Ты уже достаточно долго хранил все в себе.

Он уходит, и я остаюсь на кухне, рассуждая о том, как регбист стал настолько умнее профессора.

Вечером того же дня, когда

пора идти спать, мне в моей старой спальне, Наташе в спальне Лаклана, я стучу в ее дверь.

— Ты в приличном виде? — шепчу я.

— Нет, — говорит она. Я улыбаюсь, глядя в коридор на дверь родительской комнаты, прежде чем войти.

Она, скрестив ноги, в пижаме сидит на кровати и перелистывает старый журнал.

— Эй, — зову я, разочарованный. — Ты почти пристойно выглядишь.

— Ой, — говорит она. — Думал, ты имел в виду в целом.

— Ну, и это тоже, — закрываю дверь и сажусь рядом. — Прости, что все не очень романтично. Я сам едва помещаюсь на кровати.

Она посылает мне нежную улыбку, кладя руку на мою.

— Это прекрасно. Хорошо быть в доме, где чувствуешь тепло, понимаешь? — морщит нос. — Как думаешь, я справилась?

— С моей семьей, ты шутишь? Ты была невероятна. Ты им понравилась.

— Ты уверен? В один момент я стараюсь быть такой правильной, а в следующий, рассказываю им, что моя попа красовалась у всех на виду в аэропорту Рима.

Я сжимаю ее руку, улыбаясь.

— Эта история лишь заставила тебя понравиться им ещё больше. Как и мне. Если честно, я немного завидую этому аэропорту.

— Ты можешь увидеть мою попу в любое время, — отмечает она. — На самом деле моя попа принадлежит тебе, лишь тебе одному.

— О, правда? — поднимаю бровь. — А мы можем оформить это письменно?

— Так я им действительно понравилась?

— Да, — говорю ей. — Как я и знал. Как кто-то может не быть очарован тобой, как и я?

— Ну, вот моя мама может, — говорит она, отводя взгляд.

— Твоя мать не в счет. С собственной семьей всегда непросто. Но, держу пари, даже твоя мать, в глубине души, думает, что ты изумительна. Как и все остальные.

— Думаешь, я понравилась Лаклану?

— Я знаю, что так и есть, — вопросительно смотрю на неё. — В любом случае, Ты узнала его?

— Ты о чем?

— Вы с ним раньше встречались.

— Мы? — она качает головой. — Я бы помнила. Когда?

— Это было в пабе, поэтому не думаю, ты бы вспомнила. Я удивлен, что он помнит, но вот какое впечатление ты производишь на людей.

— Боже мой. Я встретила его в пабе. Что он сказал, он только сегодня рассказал об этом тебе?

Я киваю.

— Он говорит, ты была пьяна и расстроена. Около четырех лет назад здесь, в Эдинбурге. Ты призналась ему и бармену Ренни, который когда-то был в его команде по регби, что влюбилась в женатого мужчину. Думаю, Лаклан дал тебе совет, сказав, что тебе нужно быть...

— Катализатором перемен, — шепчет она. — Теперь я помню, хотя не могу вспомнить его лицо. Просто помню, как говорила и получала эту жидкую смелость. Потом помню, как писала письмо, и ты пришел, и... затем я поцеловала тебя. — Она смотрит вниз на одеяло.