Ложь
Шрифт:
Не могу даже осмыслить это. Единственное, что я могу понять, это количество страха, наполняющего меня, густого, тяжелого и неприятного.
— Это нелепо. Зачем? Почему?
Она пожимает плечами.
— Не знаю, она сумасшедшая. Она... предательница. Невыносимая сучка.
Обычно я бы посмеялся над этим, но в том, о чем говорит Наташа, нет ничего смешного.
— Послушай меня, — говорю ей. — Если на неё не действуют доводы, пусть так. Но я не отпущу тебя. Это не выход.
— А потерять работу это выход? — оправдывается она.
—
— Она сказала, что добьётся этого.
— Тогда я буду бороться, — говорю ей, начиная злиться.
— Она сделает так, что ты потеряешь работу.
— Тогда я уволюсь, — говорю я, даже не задумываясь. — Я уйду из колледжа, прежде чем она сможет что-нибудь сделать.
— Ты не можешь!
— Могу и сделаю, — говорю, всматриваясь в ее глаза, пытаясь заставить ее понять. — Это работа, моя карьера, и я люблю ее. Я много работал для этого. Но, в конце концов, это не все. Это просто работа, и я всегда могу найти другую. С другой стороны, другой тебя нет. Моя работа не определяет меня, но ты именно так и делаешь, Наташа. Твое сердце определяет мое.
Теперь слезы катятся по ее щеке, и я пытаюсь убрать их поцелуями. Она поворачивает голову, смахивая их.
— Не могу позволить тебе так поступить. Лучше я уйду из колледжа.
— Нет, — резко говорю я. — Ты этого не сделаешь. Подумай, как следует.
— Это я и делаю! — восклицает она, вырываясь из моих объятий. — Нам надо расстаться.
Холод обрушивается на меня с отвратительной скоростью.
— Наташа, — предупреждаю я ее.
— Я думаю головой, — говорит она. — Я пытаюсь хоть раз в жизни повести себя не эгоистично.
— Ты просто упрямишься ради упрямства, — говорю я.
— Пошёл ты, — язвит она. Я вздрагиваю. Это как пощечина. — Думаешь, у меня есть выбор? Думаешь, я этого хочу? Пожалуйста, Бригс, ты должен знать меня, понимать, что я не упрямлюсь. Это единственный способ.
Но это не так, совсем не так.
— Я уволюсь, — просто говорю я. — Вот и все, что нужно сделать.
Даже не паникую от этой мысли. Все ощущается правильным. Это будет тяжело, и уверен, у меня будет масса проблем. Люди не поймут. Возможно, станет труднее найти новую работу, но я сделаю это ради нее. По крайней мере, мы перестанем прятаться. Мы можем быть вместе, как следует. Свободно, хотя бы раз в жизни.
— Ты не уволишься, — говорит она, голос становится жестче. Глаза темные и блестящие. — Я тебе не позволю. И эта вина не будет висеть на моих плечах. У меня и так ее уже достаточно. Ты сохранишь работу.
— Но тогда я потеряю тебя. Как это, черт возьми, не убьет меня?! — кричу я. Мое лицо горит, лёгкие сжимаются.
— Так правильно, — кричит она. — И это единственный выход. Мне жаль.
Я недоверчиво смотрю на неё. Невероятно. Я, правда, не могу поверить, что это происходит.
— Наташа. Пожалуйста. Ты погубишь меня. Не делай этого, — тихо говорю я, голос надламывается от отчаяния. Хватаю ее за руку,
Она наблюдает за мной, я смотрю на нее, и она уничтожена, как и я.
— Знаю, что несправедливо, Бригс. Все это не справедливо. Но я уже заставила тебя потерять все хорошее в твоей жизни. Не собираюсь делать это снова.
— Но ты - все хорошее, — челюсть сжимается, кожа воспаляется, и я пытаюсь держать себя в руках.
— Ага, знаешь, — говорит она, вырываясь из моих рук, — может я и не такая.
Если бы мог, я бы задушил Мелиссу голыми руками. За мысли, что она вложила в голову Наташи. Она действительно начинает верить в них.
— Не уходи, — говорю ей. Хочу опуститься на колени, лишь бы она осталась.
— Прости, — всхлипывает она, отворачиваясь от меня, сердито вытирая слезы. — Не хочу причинять тебе боль, но я не могу сделать это. Не смогу снова пройти через это.
— Тогда не уходи, — повторяю я. — Пожалуйста, останься, бл*дь, здесь и люби меня.
Она смотрит на меня через плечо.
— Я люблю тебя, Бригс. Люблю, действительно люблю. Люблю больше всего на свете. Вот почему я должна так поступить.
Я закрываю глаза, резко вдыхая через нос.
— Тебе не обязательно так поступать, — шепчу я, впиваясь ногтями в ладони. Все в моей груди кажется напряженным и раздробленным. — Пожалуйста, умоляю, не поступай так со мной. Я - стекло в твоих руках, и я ломаюсь. Разве ты этого не видишь?
Наконец, я открываю глаза, надеясь увидеть, как что-то в ней изменилось. Решит ли она упрямиться или нет, факт остается фактом.
Она качает головой, глядя на меня самыми грустными глазами.
Она оставляет меня, потому что верит, что так правильно.
— Прости, — говорит она низким голосом и мне хочется превратиться в камень. — Пожалуйста, не надо меня ненавидеть.
Я смотрю на неё. Разрушаясь прямо у неё на глазах.
— Я никогда не смогу ненавидеть тебя, — удаётся выдавить мне. — Я люблю тебя.
— Тогда, если любишь, отпусти меня, — говорит она. — Позволь мне уйти. Позволь сделать все правильно.
Я качаю головой.
— Ты лишь делаешь все неправильно.
— Прощай, Бригс, — всхлипывая, говорит она, отпирает дверь и распахивает ее. — Пожалуйста, не пиши и не звони мне. Ради твоего же блага. И моего.
Затем она выбегает из двери, волосы взлетают вокруг нее, как плащ из золотого шелка, и я вынужден прислониться к столу, чтобы оставаться в вертикальном положении. Последние слова, сказанные ей тогда, столько лет назад, звенят в моих ушах, и теперь, теперь я понимаю, какую именно боль она испытывала все это время, пытаясь справиться.
Мое сердце раздавлено. Полностью. У меня, словно наковальня в груди, все толкает и толкает, пока я не могу едва дышать.