Ложь
Шрифт:
– К несчастью, сын иногда кажется мне таким же глупцом, как его отец, а потому ничуть не сомневаюсь, что сначала он пострадал бы немного. Впрочем, впоследствии, Джонни был бы только рад, что избавился от подобной напасти. Он переболел бы своей дурацкой влюбленностью, как корью, и обратил бы внимание на ту, на кого должен был смотреть с самого начала.
– Об этом я даже не мечтаю, тетечка, и не питаю никаких надежд, скорее злюсь.
– Но что тебя злит, голубка моя?
– Не знаю, мужчины такие странные…
– Ничего странного, доченька, все очень просто. Мужчины с
– Но, тетечка, я не умею.
– Когда придет время, я все сделаю за тебя, а постепенно ты и сама научишься…Ты пока еще ребенок, сущий ангел, но, если будешь слушаться моих советов, то победишь.
– Твоих советов…
– Вот именно, малышка, моих советов… немного терпения и больше ничего. С Джонни держись всегда скромно, естественно, будь с ним ласкова, чтобы он всегда находил тебя милой, приятной девушкой и видел в тебе идеальную жену… все остальное я беру на себя ради счастья вас обоих…
– Я так благодарна тебе, тетечка, ты такая добрая! А сейчас ты разрешишь мне пойти в комнату Джонни, спросить его, как он?
– Ты очень этого хочешь?
– Я волнуюсь, ведь ему плохо!..
– Вместе с ним отец, а потом я зайду навестить его, но, если ты хочешь пойти раньше...
– Да… да, тетечка… Позволь мне пойти прямо сейчас, я прийду к нему чуть-чуть раньше, подкрадусь на цыпочках и преподнесу сюрприз… Ты простишь меня, если я оставлю тебя одну за столом?
– Одного я не смогу тебе простить – что ты ничего не съела.
– Это потому что мне грустно, и не терпится… ну, разреши мне пойти прямо сейчас, тетечка…
– Ну, иди, иди; позже я принесу тебе стакан молока в постель, и ты его выпьешь, если не хочешь меня огорчить.
– Все, что пожелаешь, милая тетечка… Я тебя обожаю…
– Это просто ребенок… сущий ангелочек!.. Любовь отбивает аппетит… Хенаро, а теперь принеси мне жареное мясо.
***
В полном одиночестве Деметрио де Сан Тельмо сидел перед распахнутым окном в номере отеля. Он уткнулся лицом в ладони и погрузился в пучину размышлений, стараясь разобраться в своей душе.
Деметрио не заметил, как наступила ночь, и не замечал мерцающего сияния и блеска разноцветных огней города. Наконец, он очнулся от раздумий и поднял голову. На бледном лице Сан Тельмо застыло суровое выражение, взгляд стал еще упрямее и жестче, а тяжелый, волевой подбородок выдавал решимость.
– Я сделаю то, что должен! – Деметрио подошел к столу и зажег небольшую лампу, отыскал в ящике ручку, конверт и бумагу и сел за стол. – Ну что же, один фарс против другого! – в голосе Сан Тельмо звучало злое спокойствие. – Ложь против обмана; одна фальшивая любовь против другой, еще более лживой!..
Уверенной рукой, не дрогнув, он начал писать любовное послание:
Вероника, душа моя… Вас удивит начало этого письма и та манера выражаться, которую Вы от меня не ждете. Я не в состоянии высказать чувства словами, гораздо легче доверить их
***
– Для меня?..
– Да, сеньорита. Его принес паренек-посыльный в униформе отеля “Палатино” и сказал, что не будет ждать ответа.
– Хорошо. Спасибо… Ах, да, подожди... отнеси все это.
– Вы едва притронулись к ужину, сеньорита. Вам плохо?..
– Пустяки, немного устала… Лягу спать пораньше.
Горничная быстро собрала почти нетронутый ужин, оставленный девушкой в комнате, на столике, а Вероника подошла к креслу и зажгла небольшую лампу, чтобы скорее прочитать желанные строчки письма, отправитель которого был угадан с первой секунды.
Размашистый и твердый почерк на длинном конверте с грифом отеля, выдает крепкую руку, чью безрассудную, слепую, безотчетную власть и грубую животную силу вспоминает влюбленная Вероника, и на губах ее появляется легкая улыбка.
– Вы ничего не желаете, сеньорита?..
– Нет-нет, ничего. Ах, да!.. Как Джонни? Он в порядке?
– Не знаю, сеньорита. Ни он, ни дон Теодоро не спускались к столу на ужин, но я не слышала, чтобы за ним нужен был уход. Если хотите, я спрошу.
– Вечером я сама спрошу.
Оставшись одна, Вероника вскрыла конверт с письмом, в котором было всего несколько строчек, и, не торопясь, стала читать. Ее глаза скользили по скупым словам, а сердце билось все быстрее, разгоняя по жилам кровь.
Вероника… Если Вы можете простить непростительное, быть может, Вы извините меня за приступ ярости тем вечером.
– Дикарь мой! – улыбнулась она.
Боюсь, я слишком далек от общества, по крайней мере, от общества Вашего круга, и, боюсь, неловкие фразы этого письма не послужат мне достаточным оправданием. Вы оказываете мне честь, подтвердив приглашение на завтрашнюю верховую прогулку, и я умоляю Вас прийти немного раньше остальных. Я буду ждать Вас у боковой двери получасом раньше условленного, в надежде, что Вы соблаговолите выслушать меня, и тем самым осчастливите. Это не отнимет у вас много времени, всего несколько минут. Целую Ваши ноги и надеюсь на снисхождение. Ваш покорный слуга, Деметрио де Сан Тельмо…
Небесной музыкой, перезвоном серебряных колокольчиков и хрустальных бубенцов звучит сейчас это имя на губах Вероники, и эхом отдаются в душе слова… Да, она влюблена, и только чудесная мечта о возвышенной любви, смогла пролить на душу потоки безграничного счастья.
– Мария!.. Мария!.. Мария! – нетерпеливо позвала служанку Вероника, подбежав к двери.
– Вы меня звали? Что-то случилось, сеньорита?..
– Где тот паренек, что принес это письмо?..
– Как я и говорила тот посыльный из отеля “Палатино” передал письмо и ушел. Но, если сеньорите угодно послать кого-нибудь из слуг с ответом…