Ложе из роз
Шрифт:
— Я хочу тебе только добра, — заявил его друг, внезапно становясь серьезным.
— Знаю. Ты увидишь: эта леди — настоящий ангел, — заверил его Майлс.
— Пара ангелов только что вошла в часовню, — сообщил ему Лоуренс Гренфелл Уик.
На этой свадьбе не было ни праздничного шествия, ни органной музыки, ни игры фанфар — до гостей в часовне долетал только шелест летнего ветра в кронах деревьев, тихий молитвенный шепот где-то в часовне и шуршание платьев Элиссы и Джулиет, когда те вошли в часовню Богоматери.
Герцогиня была одета в нежно-голубой
Когда в часовне появилась Элисса, на нее устремились глаза всех присутствующих.
Майлс не мог отвести от нее взгляда — Господи, как она была прекрасна! Прекраснее, чем когда-либо прежде. Майлс наблюдал, как Элисса прошла к нему через всю часовню — высокая и стройная, с гордо поднятой головой, вздернутым подбородком, поблескивающими под светом свечей волосами, кремовой кожей лица под вуалью, одетая в девственно-белый шелк, усыпанный шелковыми розами, с букетом девственно-белых роз в руках.
Майлс стоял, как пораженный громом.
Только сейчас он понял, что до сих пор видел Элиссу в серой или черной траурной одежде — серый и черный явно не были ее цветами. В белом она выглядела бесподобно.
Леди была неотразима.
Впервые за много лет Майлс Сент-Олдфорд почувствовал, что к его глазам подступают слезы. Как порадовались бы в этот день его мать и отец!
Элисса подошла к нему, и они опустились на колени перед епископом.
Обычай был соблюден: «что-то старое» — головку Элиссы украшала свадебная вуаль ее матери, бабушки и прабабушки, которая любовно передавалась от женщины к женщине, из поколения в поколение.
«Что-то новое» — она была одета в белое шелковое платье, самое великолепное подвенечное платье, извлеченное из саквояжа Джулиет, герцогиней Дикинской, всего лишь полчаса назад.
«Чем-то чужим» были ее серьги, чудесные белые жемчужины совершенной формы. Драгоценные жемчужины Востока. Они были подарены Эмме Пиббл по случаю восемнадцатилетия ее отцом, капитаном корабля, джентльменом, исходившим семь морей.
«Что-то голубое»: по настоянию Джулиет, к лифу платья Элиссы быстро пришили голубую атласную ленту, единственную цветную ленту в ее белоснежном туалете.
Все, о ком она заботилась, в этот вечер были в часовне. Все они слышали слова епископа, его проповедь о святости брака, и взаимные клятвы, принесенные Майлсом Маунтбэнком Сент-Олдфордом и Элиссой-Констанцией Грей.
— Я, Майлс Маунтбэнк, беру в жены тебя, Элисса-Констанция. Обещаю и клянусь перед Богом и всеми свидетелями быть тебе любящим и верным мужем в нужде и изобилии, в радости и скорби, в болезни и здравии, до скончания века.
Пришла ее очередь отвечать. Элисса услышала, как ее чистый голос зазвенел, набирая силу и становясь уверенным:
— Я, Элисса-Констанция, беру в мужья тебя, Майлс Маунтбэнк. Обещаю и клянусь перед Богом и всеми свидетелями быть
Майлс надел ей на палец кольцо. Епископ благословил их, объявив мужем и женой. Элисса подняла вуаль, и муж в первый раз поцеловал ее.
Именно такой ей виделась собственная свадьба — когда Элисса позволяла себе помечтать о ней, такой виделась часовня в ее поместье, наполненная свечами и знакомыми, любимыми лицами.
Конечно, среди них не хватало двоих. Но Элисса верила, что духи ее отца и матери сейчас следят за ней.
Затем один за другим все госта начали подходить к ним с поздравлениями и наилучшими пожеланиями, и немало слез было поспешно стерто со щек.
Мисс Фетчетт быстро поцеловала Элиссу в щеку — это было крайне редкое проявление чувств у экономки.
Кухарка ничего не сказала, только дотронулась до руки хозяйки, утирая залитые слезами глаза.
Разумеется, Голсуорси долго переминался с ноги на ногу, комкая в руках шляпу. Затем он полез в карман куртки и извлек полураспустившуюся розу — «радость миледи», как назвал он ее, поскольку название «слезы миледи» как-то не слишком подходило для свадебного торжества.
Доктор Симт сиял от гордости и все вспоминал ту ночь, когда за ним прислали из аббатства, поскольку у графини Грейстоун родился ребенок. Этим ребенком, конечно, была Элисса.
Викарий еще раз искренне благословил ее, и Элисса приподнялась на цыпочки, поцеловав старика в зардевшуюся щеку.
Блант энергично пожал руку Майлсу и галантно поклонился Элиссе, в то время как Том терся о ее ноги.
Эмма подошла к ним последней.
— Я еще никогда не видела более прекрасной невесты, — прошептала она на ухо Элиссе.
— Спасибо вам, дорогая Эмма.
— Вы стали мне дочерью, которую я так и не родила, — пробормотала она. — Я горжусь вами и радуюсь за вас! Да хранит вас Бог!
И обе быстро смахнули слезы.
Часовня опустела, один за другим гости покинули ее. Епископ уехал в своем экипаже, увозя щедрое выражение благодарности от новобрачных. Несколько недель спустя он получил еще одно изъявление благодарности — на этот раз от ее величества, королевы Виктории.
Они остались вчетвером: Лоуренс и Джулиет, Майлс и Элисса — по крайней мере им так казалось, пока Элисса не оглядела часовню и не заметила прячущегося в тени Отшельника.
Впервые он улыбнулся ей, и его улыбка показалась чем-то знакомой — Элисса не могла понять, чем. Затем Отшельник поклонился всем и вышел.
— Мы непременно станем подругами, — пообещала Элиссе Джулиет, герцогиня Дикинская, садясь в свой экипаж.
— Надеюсь, — ответила Элисса. У нее никогда еще не было подруги-ровесницы. — Меня ошеломило ваше сегодняшнее великодушие…
— И этого слишком мало для вас и для человека, благодаря которому состоялась моя свадьба, — заявила Джулиет.
Элисса оглянулась туда, где Майлс стоял, беседуя с Лоуренсом.